Ирина Свисткова - КРАСКИ. Шаг в темноту. Часть 4

Белый пляжный песок, прилипший к ее щиколоткам и ступням, оттенял свежий загар, нежным бронзовым напылением улегшимся на гладкую кожу нимфы. Казалось, и не прошли те годы, что им посчастливилось прожить вместе, будто только недавно он повстречал эту девушку, которую сейчас заново изучал, очаровывал, соблазнял. Она совсем не изменилась за четверть века, что он лицезрел ее своими влюбленными глазами.

– У нашей дочери появилась личная жизнь, не верится!

Вздох супруги неизменно вызвал у Оливера смешок. Каждый ее жест выдавал в ней ту самую родную женщину, которая всю его жизнь была ближе нижнего белья. А здесь, в чудесном уголке возле теплого моря, он позволил себе и вовсе раствориться в ней целиком, шагнуть в омут с головой.

С ее эмоциями по этому поводу Оливер был вполне солидарен. Дочь выросла за полгода на десяток лет. Сегодня ранним утром он отослал девочке – смутное определение для семнадцатилетней девицы, отправившейся в поездку со своим великовозрастным парнем – их с Мелани фотографию, и только что ему пришел ответ.

– Они прибыли, ложатся спать, – доложил он.

– Вместе? – Ляпнула женщина, но тут же отмахнулась. – Не важно, я не хочу знать ответ. Они ехали всю ночь?

– У них девять вечера. Разница в пятнадцать часов.

– Забыла, – буркнула собеседница.

Речь текла ленно. Палящее солнце расплавило голову ровно настолько, чтобы из всех функций организма срабатывала только одна – вовремя справлять жизненно важные нужды. Оливер отложил телефон и снова откинулся на шезлонге. Думать было нечем. Владелец мульимиллионной корпорации не отличался сейчас мыслительными процессами от укропа или баклажана.

– Как ты думаешь, чем они завтра займутся? – Спросила Мелани.

Она накинула на голову широкополую пляжную шляпу и водрузила на нос темные очки. Типичная американка на отдыхе. Соблазнительная. Что она там спросила?

– Тебя не волнует, чем завтра займешься ты? – Пробасил он, разглядывая ее влажный купальник.

Ее кожа мерцала маслом для загара, который он не видел на теле супруги с десяток лет. Вероятно, его сухая горячая ладонь с легкостью могла бы скользить по ее стройным ногам: от икр к коленям, к бедрам, к границе разогретой кожи и упругого трикотажа бикини. Нежный живот женщины мерно поднимался в такт дыханию, а аппетитные округлые груди, лежавшие в идеально сидящих чашечках купальника, выбили из его головы остатки здравого смысла.

– Ты прав, я так привыкла к непомерной опеке, что теперь не могу отключиться, – пробубнила она слова, смысл которых Оливер едва ли понял. – Чем мы завтра займемся?

– Завтра и увидишь, – бросил он в ответ.

Зачем она говорила? Неужели хоть одно слово мира стоило того, чтобы прерывать блаженный бездельный экстаз, который они получили в награду за свой нескончаемый труд? К черту все звуки, кроме шороха волны. Вон все желания, кроме основных инстинктов.

Он снова вернулся взглядом к ее телу, облизывая глазами каждый его уголок.

– То есть, у тебя уже имеется план? – Удивилась болтливая красавица, но он лишь ухмыльнулся. – Расскажи! Оливер, так нечестно! Это и моя жизнь тоже!

– Лучше подумай о том, что уикенд заканчивается, а завтра не нужно решать никаких проблем, – устало протянул лентяй. – Взгляни, какое блаженство вокруг.

Пальмы опускали свои разгоряченные головы почти к самому песку, трогая косматыми сухими листьями прохладные волны. Белесый песок, тысячу раз истоптанный немногочисленными поселенцами высококлассного отеля с собственной лагуной, светился на солнце горстью искр. Плетеный шезлонг слегка поскрипывал под его крепким телом, а где-то вдалеке филиппинки, скрытые от полуденного зноя тонкими стенами уличной кухни, позвякивали приборами, накрывая на стол. Скоро обед, святое время для таких безмозглых идиотов, как он.

– Ты несносен! – Возмутилась женщина.

– Отшлепай меня, – пробасил он и приподнял одну бровь.

– Хм, ты́ отшлепай! – Хохотнула она и, легко поднявшись с лежака, направилась к бунгало, соблазнительно раскачивая бедрами.

Повторно его просить не пришлось. Десятком прыжков Оливер нагнал супругу возле самой двери домика и захлопнул ее, едва их пятки перешагнули порог.

Похоже, он полностью перешел на инстинкты. Ничего не привлекало его, кроме телесных ощущений. Человек, который много лет жил одним лишь разумом и логикой, остался в Сан-Франциско, а здесь в невысоком домике поселился голодный до чувств волосатый тип. Оливер сам не понимал, откуда взялся этот бестолковый самец в его теле, но сопротивляться ему не спешил, а вместо этого решил насладиться полнотой эмоций.