Кейси Доуз - Шанс

Увидев меня, он развязно усмехается:

– Какие люди, Генри! – после чего опускает взгляд чуть ниже и присвистывает – Армани..

И, выдержав слишком маленькую (для того, чтобы насладиться мне чувством собственной значимости) паузу, вкрадчиво добавляет, вскинув бровь:

– Давнишняя коллекция – многозначительный взгляд вновь на меня –помню, как я облизывался на нее, когда еще работал официантом. Давно это было.

– Да – сконфуженно киваю, стараюсь сменить тему – все никак руки не дойдут обновить гардероб.

Ронни Бри небрежно кивает, показывая что ему в принципе все до одного места, и радушно приглашает внутрь.

– Не разбудил хоть? – все-таки уточняю.

– Если б я спал, ты бы не достучался – хохочет он, закрывая за нами дверь – я же кричал «открыто».

– Да? Я не слышал.

– Прочисти уши – беззлобно бросает – у меня всегда открыто, так что не вынуждай меня следующий раз тебя встречать.

И тут до меня доходит смысл его слов. Отчасти он связан с причиной моего визита в принципе, потому вводит в значительное замешательство. Я негодующе хмурюсь и переспрашиваю:

– Всегда открыто? Подожди.. – оборачиваюсь – то есть ты не запер дверь?

Равнодушно жмет плечами:

– Зачем?

– Не знаю.. – но едва нахожусь с ответом, как мы проходим в его гостиную.

Которая, конечно же, значительно больше и роскошнее той, в которой часом ранее я пытался писать.

«Умница, Генри! Теперь ты смотришь правде в лицо. Именно что «пытался», но уж никак не писал, жалкое ты ничтожество».

– Садись – веселится Ронни, кивая на диван и множество огромных роскошных кресел. Сам же подходит к стеклянному столику и берет открытую бутылку знаменитого дорогого

(..у меня коллекция виски дома..)

виски. Пожалуй, в стоимости оно сейчас будет, как четверть от моего пальто. Хотя, учитывая, как верно сказал Ронни – «давнишнесть» коллекции, то цена его сейчас, уж точно, значительно упала от той, за которую я его брал. Так что, скорее всего, стоимость этой бутылки равняется аккурат половине нынешней стоимости моего самого дорогого атрибута одежды.

Класс.

Шоу «почувствуй себя нищебродом» начинается.

– Будешь? – Ронни чуть поднимает бутылку, как бы акцентируя мое внимание на том, о чем речь.

– Нет, спасибо. Я с утра не очень..

Он подмигивает (все-таки наполняя один из пустых стаканов) и шутливо заявляет:

– Быть похмельным в соло нехорошо – протягивает мне наполненный на три четверти стакан – держи.

Приходится взять:

– Спасибо. Но я.. не сказать, что похмельный. Я же раньше ушел.

– Да – смеется Бри, разом отпив половину своего – мы с Белль вчера здорово покутили. Впрочем, почему нет?

– Почему нет – соглашаюсь я.

Пей я с утра в воскресенье выпивку этой стоимостью, в таком пентхаусе, да имея за собой репутацию самого успешного сценариста ужасов своего времени (и это в неполные-то тридцать лет)– тоже не видел бы ничего плохого в том, чтобы «покутить» с подругой в местном баре до беспамятства, а с утра заглушать похмелье дорогим виски.

Ронни Бри плюхается на диван, едва не разлив остатки жидкости в стакане, и, откинувшись на подушки, поворачивает голову на меня:

– Если не похмелиться, то зачем пришел?

Даже как-то теряюсь:

– Ну, ты же сказал «заглядывай»..

– Расслабься, чувак – усмехается он – я же шучу. Конечно клево, что подтянулся. Мне одному тут скучно.

– Я думал, ты работаешь, когда не пьешь.

– Это да – соглашается он и поднимает руку со стаканом – но сейчас-то я пью.

Чтоб мне так жить.

Видимо, это читается по моему лицу, потому что он вновь смеется, вальяжно умостившись на диване и свесив одну ногу на ворсистый серый ковер. Лишь сейчас замечаю, что весь его дом в принципе (по крайней мере ту часть, что я видел, и эта гостиная) сделан в темных тонах. Темно-серый, темно-коричневая древесина, серый ковер, светло-серые стены, темно-серый диван. Самый светлый – это темно-бежевый, и встречается он только на паре подушек (впрочем, как раз обделённых вниманием).

Пару раз верчу головой, давая ему заметить, что разглядываю гостиную, после чего говорю:

– Заметил, ты любишь темные тона? Одежда, дом..

Он задумчиво складывает губы трубочкой, словно сам только сейчас отметив, что целиком и полностью окружен темными цветами:

– Ну.. никогда не любил ляпистого – заявляет, скривившись – мне нравится однородность.

– Почему не светлая однородность?

– Не знаю, она отвлекает – он скептично оглядывает бежевые подушки, словно только их заметив – белое, яркое.. оно отвлекает глаз. А нейтральные тона как бы нивелируются. Не замечаются зрением, будто игнорируются, понимаешь?