Алексей Мельников - Портрет призрака

За моей спиной уже стояла Даша с кофе и бутербродами на маленьком подносе.

– Ты опять разглядываешь эту девушку? Я скоро буду ревновать, – весело сказала Даша. Но я не мог пошутить в ответ и не мог рассказать. Я кивнул.

– Значит, так? Значит, из всей галереи именно эту девушку ты нашел в городе? – Даша продолжала улыбаться, но вскоре вгляделась в моё лицо. Улыбка растворилась. – У тебя глаза красные. Что с тобой сегодня происходит, Сереж?

– Все в порядке, – мне стало очень жалко эту девушку на холсте. Захотелось поговорить с ней, выяснить, что же случилось и чем я могу помочь. Но я не мог это сделать сейчас. Я два дня скучал по своей любимой, голод уже начал сводить с ума. – Давай бутерброды, – мои губы все-таки растянулись в улыбке. Даша ответила взаимностью и протянула мне мой ужин.

– Прости, что ничего не приготовила. В последнее время ты отказывался кушать, и я подумала, что…

– Тщщщ… не оправдывайся, твои бутерброды – просто божественны, – всё это я выдал ей с набитым ртом. Даша вновь порадовала меня своей ангельской улыбкой.

– Так ты узнал эту девушку или мне показалось? – Даша не успокоилась, вопреки моим надеждам. – Я очень ревнивая.

Она посмотрела на меня, так словно я от неё что-то скрываю. Это так, но я не мог сказать ей правду. Я просто не договаривал.

– Нет, Даш. Эту девушку я вижу впервые. Вернее, во второй раз. Первый раз был опять же в этой галереи на этом же портрете. Мне захотелось освежить свои впечатления, чтобы продолжить знакомство с остальными картинами, не с пустой головой.

Она мне поверила, когда я сам себе мог поверить с трудом.

– Сереж, а можно я покажу тебе свою любимую картину? – Даша спросила меня, но, не дожидаясь ответа, потащила в самый центр комнаты. Там стояла колонна, как одинокий дуб посреди поля, на которой закрепили картину. Только в будущем я понял, что это был именно портрет этого дома, а не просто его изображение.

– Это твой дом?

Художник изобразил его с удивительной точностью, таким, каким я его видел каждый раз, как появлялся там. Каждый узор на дереве и каждое бревнышко соответствовали действительности.

Я обратил внимание на Дашино лицо. Она словно видела это произведение первые. Глаза горели, зрачки увеличились, она смотрела со страстью и любовью на дом, который подарил ей отец.

– Да, – ответила она, продолжая смотреть, как зачарованная. – Тебе нравится?

– Очень. Только я, знаешь, чего не пойму?

– Что? – наконец, её взгляд перешел на меня.

– Почему ты не знаешь автора этих картин? Ведь он рисовал дом точно после того, как ты сюда переехала, – сказал я, заметив дату, которая разместилась в нижнем углу холста.

– С чего ты это взял? – Даша расширила глаза. Она смотрела мне точно в переносицу.

– Хорошо. Когда ты переехала? – продолжал я.

– Еще в начале девяностых. А что?

– А вот что, посмотри, – указал на дату. – Девяносто пятый год. Кто мог принять картину, если ты жила в детдоме, а отец в тюрьме, а мать вообще уехала? Вот именно никто. А насколько я понял, на картине не только дом изображен, но и еще кое-кто, – на моем лице растянулась улыбка.

– Кто? – торопливо спросила Даша.

– Приглядись.

Я стоял и смотрел на эту милую девушку. Она явно занервничала, видимо, не могла понять, что я там увидел. Но подсказывать мне так не хотелось. Её носик так чудно морщился, что я готов был смотреть на это вечность, но издеваться я тоже не мог.

– Да вот же, – я указал на второй этаж. Там, как в первую нашу встречу, горел свет, а в окне проглядывался её силуэт. И изображенного платья цвета ультрамарина я не мог перепутать ни с чем. Возникал после этого вопрос, зачем художнику понадобилось идти ночью и рисовать дом, зная, что там живёт совершенно одна девушка и, каким образом, под каким предлогом он передал этот холст?

– А ты глазастый. Это я, – сказала девушка, широко улыбнувшись. Её глаза сощурились, как у близорукой в попытках взглянуть в даль, – и почему я раньше не увидела этого. Кажется, не только я влияю на тебя, но и ты открываешь для меня что-то новое.

Я стал замечать, что каждая наша встреча длилась всё дольше. Минуты двигались медленнее, словно время переходило на мою сторону, откликнувшись на мои просьбы. Но мы успевали намного больше, чем на первых свиданиях. Создавалось впечатление, что в этом доме не существовало правил времени. Дом сам решал, с какой скоростью двигаться минутам и часам.

– Я хочу, чтобы это было именно так, – ответил я. – Хочу верить, что наши встречи небесполезны.