Майкл Мортимер - Тайна Девичьего камня

Боже мой, подумал он, Скансен, чертов сумасшедший дом! Только масса психованных животных в стрессе. Взять хоть медведей, хоть кроликов, хоть серых тюленей: для плавания им предоставлено самое большее восемь кубометров воды, они наверняка все время мрут один за другим, а потом поставляют новых, как на конвейере, и никто ничего не замечает. Да-да, вот так обстоят дела в этих заповедниках: каждый день пытка, дрессура и запланированные мучения — маленький сладенький медвежонок! А потом все эти старые школьные здания и отвратительные солдатские казармы, где молодежи приходится унижаться в блохастых народных костюмах, чтобы немного подзаработать на летних каникулах. А тут еще эта «Песня года» в Скансене! Подумать только, тысячи людей раз в неделю все лето совершают паломничество к этой обезьяньей горе, чтобы всем вместе напевать абсолютно бессмысленные мелодии, пока камеры на кранах в тысячный раз показывают нелепым панорамным планом паром, идущий в Юргорден по озеру Сальтшё…

— Ах, — простонал он. — Перестань, я должен перестать, перестать, перестать сейчас же!

Он на минуту закрыл глаза и попытался успокоиться.

— Существует мнение, что бисфенол, который встречается во многих изделиях из полиэтилена, — услышал он радио, — например в бутылочках и сосках, способствует росту большого числа гермафродитов среди популяции лягушек в водоемах в провинции Сконе. Одновременно замеры последних двадцати лет показывают, что пенис у новорожденных мальчиков в Сконе становится короче, а расстояние между ним и анальным отверстием уменьшается. Теперь ученые будут исследовать возможную взаимосвязь.

Он улыбнулся. В конечном итоге победят женщины. В один прекрасный день мужчины придут в Скансен с членом в собственной заднице и фальцетом станут распевать хором «Летнюю песню Иды» за невероятно подлинными заборами, перевезенными сюда из пострадавших от влаги курных изб в Хельсингланде, на фасаде которых будет написано: «Не кормите гермафродитов!»

Он отбросил в сторону вечернюю газету и посмотрел в окно. Долгое время он просто сидел и провожал взглядом идущих мимо.

Ребекка, подумал он, представь себе, что ты, Ребекка, тоже сейчас идешь там, в своем красном дождевике, гордясь своими новыми зимними ботинками! Что подарить тебе на Рождество, Ребекка? Ты можешь составить список пожеланий?

Он быстро выбросил из головы эти мысли, горло сжало, он долго сидел с закрытыми глазами, а потом заставил себя снова выглянуть в окно. На тротуарах почти никого не было. Напротив стояло несколько парней, куривших под вывеской табачного магазина. «Форд»-комби пытался припарковаться, втискиваясь между большими кучами снега.

Сутулый мужчина в шапке с наушниками переходил улицу.

Эта шапка, да, узнаю ее. Этот проклятый мерзкий придурок Лённкруна, который живет где-то там в районе домов начала прошлого века. Как они там писали в последней рецензии в «Дагенс Нюхетер»? «По праву считается одним из самых интересных языковых дарований в своем поколении».

Какие оппортунисты, подумал он, какие деспоты, эти рецензенты, и в то же время какие подхалимы!

И три недели этот безобразный Лённкруна в своих старомодных очках входил в число лучших, по мнению критиков, со своим ужасным сборником лирической прозы «Смутная память; обещание вернуться домой», какая-то полифония и основанная на современном материале стихотворная пародия в форме коллажа. Единственная цель книги — желание Лённкруны показать, как много выражений он может исказить и какой это огромный политический радикализм беспрерывно перемалывать массу слов. «Моя форма и мой язык — это саботаж против авторитарных структур в обществе», — сказал Лённкруна в интервью журналу «Десятые».

Боже мой, подумал Микаель, какая наивная пародия, это же самая консервативная писательская позиция в мире, начисто лишенная риска, кокетливая до отвращения, в духе затхлого 68-го года!

Он несколько раз выругался и начал рыться в грудах газет на полу. Вскоре он нашел номер газеты Союза писателей «Писатель». Какой страшно унылый дизайн, подумал он, кто на самом деле ответственный дизайнер этой газеты, кто? Все стипендии и премии всегда помещать на последнем развороте!

Вот так, именно, вот он. «Эдвард Лённкруна получает двухгодичную рабочую стипендию Писательского фонда в размере сто шестьдесят тысяч крон. Стипендия налогом не облагается». И ниже: «Шведская академия решила дать Лидманскую стипендию в размере сто тысяч крон Эдварду Лённкруне».