Майкл Мортимер - Тайна Девичьего камня

Ида выключила двигатель, припарковалась перед входом, взяла лопату и расчистила подход к крыльцу. Небо было такого темно-синего цвета, какой бывает только тогда, когда снег ложится на землю и горные хребты и на стволах деревьев блестят миллионы снежинок. Было безветренно, и она подумала о том, какой оглушительной может быть тишина в местности, покрытой толстым слоем снега. Но тут она обернулась, как будто кто-то на нее глянул; обернувшись еще раз, она пристально посмотрела между деревьями, но не могла обнаружить ничего, кроме елей, сосен и снега.

Холодно. Наверное, в домике все по-настоящему промерзло.

Девушка зашла за угол, пробралась сквозь снег и подошла к штабелю дров под выступающей крышей. Посмотрев на самый крайний слой, она застыла. Там виднелись остатки множества птичьих гнезд, возможно, синиц или снегирей. Совершенно точно несколько жилищ, подумала она. Может быть, даже за несколько лет?

Она сначала отбросила эту мысль, но потом опять стала думать.

А когда на самом деле бабушка была здесь последний раз?

Или она бывала здесь только летом?

Она вытряхнула снег из корзины, положила туда несколько поленьев и уже было пошла, как внезапно вздрогнула и уронила корзину так, что все поленья упали в снег. На белом фоне они выглядели как связка огромных обгорелых спичек.

Ида наклонилась и стала внимательно рассматривать.

Под поленом, которое она подняла, показалась большая группа — это на самом деле… насекомые? Плотно спрессованные, как черно-коричневые маленькие листья. Она сняла варежку и отделила одно из них.

Бабочки.

Она осторожно раскрыла крылья. Это была бабочка-голубянка. Или точнее, несколько бабочек. Их было много — очень много. Только на маленьком полене, которое она держала в руке, свыше тридцати штук. Все совершенно неподвижные, с крыльями, вертикально сложенными на брюшке.

Когда Ида рассмотрела другие поленья, она увидела, что и они усеяны голубянками.

Она уставилась на дрова.

Что им так здесь нравится? Тепло от груды дров? Вряд ли, минус двенадцать, по меньшей мере. Иногда бабочки действительно могут пережить зиму, но голубянки? И в таком большом количестве?

Она приподняла несколько поленьев. Везде — голубянки. Бабочки не шевелились. Когда она ногтем дотронулась до одной из них, стало ясно, что они живые. Она тронула еще несколько бабочек. Похоже, все живы. Она осторожно сняла целый ряд с пары поленьев, и голубянки, слегка помахивая крыльями, полетели в штабель и быстро спрятались в щелях и маленьких углублениях.

Она подумала, что теперь ей надо войти в дом, все остальное подождет, ей надо согреться и как следует подумать.

Ида пошла обратно к входу, отперла входную дверь и вошла в сени. Первое, что она увидела, был старый оранжевый комбинезон дедушки Манфреда, который висел на крючке, как огромное бесплотное тело, с парой кепок и галстуков, заткнутых за застежку.

Дедушка… Что она на самом деле о нем помнила? Два крошечных воспоминания, которые она хранила, во всяком случае были связаны с этим комбинезоном. Как он сидел в нем рядом с сараем с инструментами, пил пиво и приговаривал: «Ты же не любишь мороженое! Совсем не любишь!» А затем из ниоткуда доставал эскимо на палочке с шоколадной глазурью и давал ей. И другое воспоминание: как комбинезон торчал из-под старого «вольво», где он, посвистывая, лежал и что-то прикручивал, а она боялась, что его раздавит кузов. Что еще? Выпавшие волосы. Взгляд. Потом, наверное, похороны? Нет, она просто-напросто больше ничего не помнит.

Она вошла в небольшую прихожую, по одну сторону которой была светелка, а по другую — кухня. Она слабо помнила, как все это выглядело, когда она была здесь последний раз. И знакомый запах чего-то старого, чего-то кислого. Она обошла все разом. В светелке стоял старый ткацкий станок с чем-то незаконченным. Несколько еженедельников на маленьком столике рядом с креслом. Вышивки и тыквенная роспись на стенах. Ей вспомнились еще эпизоды: бабушка за ткацким станком дома на хуторе, и так каждый вечер, а она сама сидит в своей комнате, делает уроки и ест бутерброд, все время слыша удары батана, основной части станка, и регулярный скрип катушек. Она подошла к угловому шкафу. В нем лежали маленькие электрические сейфы, ящик с сопротивлением для ампер различной величины и какой-то старый трансформатор, а также рулоны медной проволоки. Она пошла на кухню. Маленький столик на двоих у окна. Лоскутный коврик. Стенной шкаф, еще росписи. Камин с явными признаками того, что им пользовались, кофейник и несколько грязных чашек, средство и щетка для мытья посуды. В шкафчике сухари, рис и обычные хлебцы, на части упаковок срок годности еще не закончился.