Майкл Мортимер - Тайна Девичьего камня

Сколько он говорит об этом планшетнике, подумал Микаель. Надо при случае еще раз спросить его, что у него там такое.

— Там возьмем машину напрокат, — продолжал Поль, — и надеюсь, получим новый сигнал. Да, все это чистый абсурд. Но шанс есть. Выход № 2, во всяком случае.

— Правда?

Микаель обернулся и опять посмотрел на рождественских гномов у выхода.

— Выход № 2? Мы что, полетим с ними?

— Да, а что?

Вместе они еще раз посмотрели на гномов. Одного из них, похоже, скоро должно было вырвать прямо на мраморный пол.

— Наверняка это сезонные рабочие, — сказал Поль.

— Давай, Мигга, тебе что, плохо? — смеялись гномы над мужчиной, сидящим на корточках.

— Ага, шведы! — тихо сказал Поль. — Этим все сказано. Финны никогда бы не вели себя так невоспитанно.

В ту же секунду они услышали объявление из громкоговорителя. Сначала по-фински, а потом по-шведски.

«…началась посадка пассажиров на рейс FI 2385 до Рованиеми. Пожалуйста, приготовьте ваши посадочные талоны. Hyvään matka!» [58] Счастливого пути ( фин. ).

Микаел просмотрел заламинированные брошюры в кармане впереди стоящего кресла. Согласно проспекту они летели в пропеллерном «Саабе-340», «необычайно стабильном для своего размера». За окном иллюминатора все время было темно — и на земле при старте, и над облаками, когда они набрали крейсерскую скорость.

Он скосил глаза на гномов. Почти все сжались на своих сиденьях и спали, некоторые пускали во сне слюни. Маленькие дети, наоборот, оживились. Раздавались радостные крики о том, что «скоро они приедут в Деревню Санта-Клауса!».

Одетые в свободную одежду стюардессы с не слишком притворными улыбками раздавали пассажирам бутерброды в праздничной упаковке и по маленькому пакетику апельсинового сока. Микаель сидел, прижавшись к маленькому овальному иллюминатору, и смотрел вниз на леса и сверкание открытых водоемов. Страна тысячи озер — конечно, конечно, страшно красиво, Боже мой, так красиво, что просто до смерти задыхаешься от всех этих слащавых клише!

Почти все внизу, на земле, было бело от снега, кроме отдельных мерцающих во сне огоньков. Все время появлялись новые озера, и многие покрытые льдом поверхности сверкали, как маленькие серо-голубые зеркала, разбитые на квадратики. Огромные поля, вырубки, еловые леса — все окутано темным голубоватым светом.

Он увидел, что они летят прямо в ночной тьме. Да, здесь, на севере, действительно короткие дни.

— Дамы и господа… — капитан по-английски начал информировать о погоде. Микаель закрыл глаза и вскоре погрузился в сладкий сон.

Он увидел ее почти что сразу. Одетую в рубашку Люсии, с короной из электрических свечей на голове, красной шелковой лентой на талии и свечой в руке.

Это же Ребекка. Ее запутанные светлые волосы, такие же непослушные, как она сама, когда было пора одеваться или учить то, что она не хотела.

И он увидел, как маленькая Люсия ложится в кровать, поворачивается спиной, плачет и протестует. «Я не хочу умирать, я не умру, папа, почему я должна умереть?» — шепотом хнычет она.

И он тянется к ней, чтобы обнять ее и прижать к себе, и тогда она кричит еще сильнее. «Пожалуйста, держи меня крепко, папа, — кричит она, — не отпускай меня», и он берет ее красный шелковый пояс и крепко обматывает его вокруг запястья, чтобы пояс не мог соскользнуть, но она продолжает кричать, и он смотрит вниз и видит, что пояс превратился в кровь, и что кровь течет у него по запястью из глубоких вертикальных надрезов.

«Это я сделал?» — подумал он во сне. Вертикальные надрезы на запястье, это может означать только одно.

И тогда, когда он увидел рану, она обернулась и улыбнулась ему. Она лежала в своей белой нарядной рубашке и смотрела ему прямо в глаза, и он улыбнулся в ответ. «Наконец-то мы снова встретились», — сказала она. «Да, наконец-то, моя маленькая девочка», — ответил он.

Это сон, подумал он, не просыпаясь, и услышал слабый глухой шум пропеллеров.

Ничего страшного. Это мой единственный настоящий сон, сон моей правды. Единственное, к чему я стремлюсь, к чему я стремился.

Просто подержать ее. Наконец-то подержать ее снова. Накрутить на указательный палец ее волосы…

Нет, вернись. Куда ты?

Он открыл глаза, одним рывком, и окончательно проснулся.

Шум вентилятора. Странный пластмассовый запах самолета.

Ах, привычная старая… мерзкая действительность.

Он встряхнулся и почувствовал, что у него замерзли ноги. Перед ним на откидном столике стояла неоткрытая очень маленькая банка кока-колы. Грудь грело тепло, возникшее во сне. Как будто между ребер лежала кошка и урчала. Он посмотрел в иллюминатор и увидел, как что-то мелькнуло в темном воздушном пространстве, наверное, в километре от самолета.