Нацухико Кёгоку - Лето злых духов Убумэ

Все наши беседы с Кёгокудо, словно обладая собственной, не зависимой от наших желаний волей, имели тенденцию к какому-то гротескному разрастанию – это было похоже на некую неконтролируемую паранойю, в результате которой обыкновенная болтовня, начавшаяся с самой незначительной темы, постепенно преображалась в неистовые дебаты о судьбах наций и других столь же грандиозных предметах. Поскольку мне это доставляло определенное удовольствие, я сам нередко намеренно уводил разговор от его основной темы, давая какой-нибудь заведомо отвлеченный ответ, – просто чтобы послушать, что скажет на это мой друг.

Он по своему обыкновению посмотрел на меня так, словно перед ним сидел какой-то особенно выдающийся идиот.

– Какое равнодушие! – выдохнул он с презрением. – Я не знаю ни одного другого читателя, который был бы столь же равнодушен к книгам, как ты. Все мои клиенты без исключения выказывают намного больше привязанности к книгам. Но ведь ты, ты же читаешь с куда большей жадностью, чем кто бы то ни было, и вместе с тем – твое отсутствие привязанности к книгам можно назвать едва ли не преступным. Как ты можешь продавать каждую книгу тотчас, как ты ее прочитал? Это ведь так жестоко!

В действительности обычно я продавал примерно восемьдесят процентов из прочитанных книг. И всякий раз, когда я от них избавлялся, мой эксцентричный друг принимался их оплакивать и набрасывался на меня с упреками. Впрочем, несмотря на все его жалобы, в конце концов именно он, сидя на том самом месте, где сидел теперь, за тем самым прилавком, выкупал их обратно.

– Но разве весь твой бизнес не держится на людях, подобных мне? – возразил я. – Если б никто не продавал свои книги, то букинисты были бы похожи на… на рыбаков, которые не могут поймать ни одной рыбы. Все, что стоит здесь на твоих полках, ты приобрел – а вернее сказать, подцепил на крючок – у людей, которые продают свои книги, то есть у безалаберных типов вроде меня; я в этом просто уверен.

– А теперь ты сравниваешь книги с рыбой, – проворчал Кёгокудо и погрузился в молчание.

Поскольку в результате наших небольших словесных пикировок загнанным в угол обычно оказывался я, то должен был признать, что наблюдать растерянность моего друга, нашедшего лишь такой короткий ответ, было довольно приятно, и у меня немного улучшилось настроение. Я тотчас торопливо заговорил снова, боясь упустить редкий шанс его переспорить.

– Да, а почему бы и нет? Твои книги – это рыба, а сам ты – торговец рыбой, притом самого низкого пошиба, – который пробует свои товары прежде, чем выставить их на полки! Как должны чувствовать себя твои клиенты, покупая книги, которые хозяин магазина уже прочел? Об этом ты никогда не задумывался?

– Пф! – фыркнул он. – Книги в букинистическом магазине принадлежат хозяину магазина. Они не взяты взаймы у какого-нибудь издателя, и я не продаю их по комиссии. Каждую книгу в этом магазине я приобрел за собственные деньги. Поэтому, что бы я с ними ни делал – читал их или использовал в качестве подушки, – это не может являться основанием для жалоб. Мои клиенты приходят ко мне и просят меня продать им мои книги. А я, понимая, что нужно моим клиентам, подбираю для них книги и даю им то, чего они хотят. И кстати, должен тебе заметить, что книга, которую я читаю в данный момент, не предназначена для продажи, – закончил он, явно довольный собой. Затем повернул том в японском переплете и приподнял его так, чтобы я мог прочесть название.

Книга, которую он читал, принадлежала к эпохе Эдо – это был сборник гравюр Ториямы Сэкиэна под названием «Иллюстрированное собрание ста случайно выбранных демонов» [2] Торияма Сэкиэн (1712–1788) – японский художник и график эпохи Эдо (1603–1868), создавший множество изображений японских фольклорных существ и различных демонов. Книга, о которой идет речь, является четвертой и заключительной серией работ художника, посвященной духам и демонам, и была впервые издана в 1784 г. , или «Собрание одержимых духами предметов домашнего обихода», посвященное цукумогами – ожившим вещам, которыми люди когда-то пользовались в повседневной жизни. Это действительно был, как он и сказал, особенно ценный экземпляр, не предназначавшийся для продажи. Так или иначе, даже если исключить эту конкретную книгу, он действительно читал практически каждую из книг, которые продавал. Не то чтобы здесь было нечто особенное или дурное, но я часто находил в этом повод подшутить над ним.