Нацухико Кёгоку - Лето злых духов Убумэ

Кёгокудо замолчал, и в его глазах мелькнул отблеск неподдельной радости. Никто из тех, кто знал этого человека лишь поверхностно, никогда не видел его в подобном настроении. Его недовольное и раздраженное выражение лица редко менялось, и мне потребовались долгие годы знакомства, прежде чем я научился различать малейшие изменения в его поведении. Но даже теперь мне иной раз бывало трудно заметить веселье, скрывавшееся за его угрюмым видом, хотя имелся один верный признак: когда Кёгокудо был доволен, он говорил даже больше, чем обычно.

– Мозг и душа тесно связаны и всегда идут рука об руку, как якудза [16] Якудза – традиционная форма организованной преступности в Японии, группировки которой занимают лидирующее положение в криминальном мире страны. и проституция. Если с мозгом или с душой случается какая-то поломка, то между ними начинаются весьма утомительные разногласия. Однако если удается найти решение, которое удовлетворит обе стороны, то в общем и целом все проблемы будут улажены. Больше того, физическую составляющую, то есть мозг и нервную систему, действительно можно вылечить с помощью лекарств. Однако можно вернуть мозг и нервную систему к нормальному состоянию – и все же не избавиться от проблемы с душой, что является лишним свидетельством в пользу того, что душа вовсе не тождественна органу, с которым она связана. Именно в этой ситуации наиболее эффективна религия. Ты можешь ответить, что религия – это всего лишь система, которую придумал человеческий мозг, чтобы взаимодействовать с душой; священная софистика, если тебе так больше нравится.

– Я не уверен, что уловил смысл твоего последнего утверждения. Но я рад, что ты, по крайней мере, признаешь пользу неврологии. – Я почувствовал некоторое облегчение от того, что не все, во что я верил, с порога отвергалось как бесполезная чепуха. – А что насчет психологии?

– А вот это уже сродни литературе, – ответил мой друг с улыбкой. – Психология эффективна лишь для тех людей, которые понимают ее и верят в ее пользу. Психология – это литература, рожденная наукой. – Кёгокудо добродушно рассмеялся. – Интересно сравнить психологию с антропологией. В случае психологии исследователь работает с отдельными пациентами, чтобы построить общую теорию функционирования человеческой психики, верно? А в случае антропологии и фольклористики, напротив, рассматривает организованную группу людей – например деревенскую общину, – чтобы затем сделать вывод о том, как жили отдельные индивидуумы. В конечном итоге, правда, и та и другая наука возвращаются к индивидууму. И в этот момент они становятся похожими на литературу. Возьмем работы уважаемого профессора фольклористики Кунио Янагиты [17] Кунио Янагита (1875–1962) – японский философ, краевед, фольклорист, занимавшийся собранием и изучением японского фольклора. За заслуги в развитии японской науки и работы в области этнографии и краеведения («Тоно-моногатари», «Диалоги о каменных божествах», «Теория фольклора», «Морской путь» и т. д.) получил прозвище «отец японской фольклористики». ; все они представляют из себя чистейшую – и притом превосходную – литературу! В них так много художественности, что их вообще трудно воспринимать как научные статьи. А тексты западных психологов? Знаешь, что с ними нужно сделать? Нужно найти какого-нибудь литератора, который смог бы перевести их на японский, чтобы потом продавать как романы. Кстати, выглядит как подходящая для тебя работа! – Кёгокудо снова засмеялся.

Судя по всему, мой план разозлить его обернулся ровно обратным.

Затем он скептически вздернул бровь:

– Кстати, Сэкигути-кун, а разве ты не был в молодости большим поклонником доктора Зигмунда?

Он, конечно, имел в виду Зигмунда Фрейда. Когда я впервые познакомился с еретическими – с точки зрения классической психологии – исследованиями австрийского ученого, я сильно мучился от депрессии и в течение какого-то времени лихорадочно читал его работы. В те времена еще мало кто был знаком с ними, хотя позже я стал слышать упоминания его имени все чаще.

Кёгокудо, впрочем, в наши студенческие годы не был особенно высокого мнения о работах Фрейда. Это ли повлияло на меня или что-то иное, но постепенно мои интересы сместились в сторону ученика Фрейда – Юнга, и в конце концов я пришел к моменту, когда меня почти перестали интересовать работы обоих.

– Ну что ж, ради тебя я призна́ю, что доктор Зигмунд был кое в чем прав, когда он выдвинул свою теорию психологии бессознательного, – пробормотал Кёгокудо, словно обращаясь к самому себе.