Мы вели размеренную жизнь, безопасную и спокойную, на зависть многим. В спальне у каждого в изголовье висел отдельный прикроватный светильник, тишину нарушал только шорох переворачиваемых нами страниц. Нейтан минут через десять обычно откладывал книгу, выключал свою лампу, отворачивался и засыпал. А я лежала без сна, иногда всю ночь слушая, как колокола собора отбивали каждую четверть часа, и думала о Лиззи, о своих пациентах, о списке дел на следующий день, об обходах и результатах, записях и приемах. Когда мое сердце начинало учащенно колотиться, а мысли превращались в кашу в голове, я поднималась, чтобы заварить себе чашку чая, а затем снова возвращалась в постель. Слушала шум проезжающих машин и наблюдала, как по потолку скользят и исчезают успокаивающие, таинственные и дружественные призрачные пятна света.
«Киа» Кэрол стояла на парковке рядом с «Фордом» Дебби. Через два пустых места от них был припаркован красный «Мерседес» – кабриолет с опущенным верхом. В феврале. Видимо, кто-то с билетами в театр хотел произвести впечатление на свидании и приткнул здесь машину в самый последний момент.
Был ли там еще один автомобиль, стоявший в дальнем углу, где под нависающими ветвями блестел вечно скользкий из-за гниющих листьев асфальт? Возможно, только я не заметила – к тому времени уже стемнело, а под деревьями особенно сильно. Я бросила взгляд на свое отражение в сверкающем от падающего из окон клиники света боку «Мерседеса» – маленькая фигурка с развевающимися волосами боролась со встречным ветром. К счастью, было слишком поздно, чтобы столкнуться с кем-то из пациентов, и это вселяло надежду, что визит окажется недолгим.
Я ошиблась. Напряженная обстановка почувствовалась сразу у входа. Кэрол нагнулась над стойкой регистрации, держа в руках карточку временного пациента. Беременная Дебби, стоявшая рядом с потемневшими от усталости глазами, слушала ее, склонив голову к плечу и прикрывая живот рукой. Мне вспомнилось собственное состояние после дежурств в клинике двадцать четыре года назад. Я уловила лишь конец фразы:
– …риск суицида. Я отвела его в кабинет Рэйчел. Понимаю, что уже слишком поздно, но я не смогла отказать.
В этот момент Нейтан, наверное, уже откупоривал вино на кухне. Охлажденное «Шардоне», его любимое. Я обычно предпочитала красное, особенно зимой – после рабочего дня мне хотелось тепла. Я представила, как муж поглядывает на часы. Но упоминание о возможном суициде качнуло весы в другую сторону. Перед моим внутренним взором всплыло лицо Лиама. Круги под глазами, сжатые кулаки, отчаяние, которого я не замечала.
– Я разберусь с этим, Дебби.
От моих слов она вздрогнула и обхватила руками живот. Я не хотела ее напугать, но дверь открывалась бесшумно и в клинике год назад заменили ковролин. Он был новый, плотный и хорошо заглушал звук шагов.
– Так будет лучше. – Я сбросила кипу карточек в лоток для входящих документов. – Тем более он уже в моем кабинете.
– Ты оставила его незапертым. – Кэрол провела рукой по своим блестящим волосам. – Пациент показался мне очень расстроенным.
– Не переживай, – тепло улыбнулась я ей. – Я рада, что ты ему не отказала.
Как и регистратура, кабинет Дебби был сугубо функционален. Мать малыша, беременная вторым, не имела времени, чтобы придать рабочему месту хоть малость домашнего уюта. Впрочем, она в этом не нуждалась. Ее жизнь за стенами клиники и без того была наполнена яркими красками, шумом, звонками подруг, детьми, смехом и болтовней.
Наша с Нейтаном жизнь была очень тихой. Мужу нравился пастельный оттенок стен – дома ему хотелось покоя. Зато для своего рабочего кабинета я выбрала цвета по собственному вкусу. Бирюзовые стены, постер со Средиземным морем: красные лодки на фоне синевы; фотография вулкана, извергающего золотые и алые брызги раскаленной лавы. А еще фото Нейтана с Лиззи на столе, коробки с игрушками под кушеткой и красные кресла-мешки, чтобы дети могли на них валяться. Для приятного запаха я расставила повсюду пучки сушеной лаванды из сада моей соседки Виктории. Все эти мелочи придавали уют. Во всяком случае, мне самой они доставляли удовольствие.
– Но сегодня мое дежурство. – Дебби неловко наклонилась за своей сумкой. Она не хотела ни жалости, ни снисхождения. Я ее понимала, я сама была такой. Опустив глаза, я заметила ее отекшие лодыжки. Такими они бывают в третьем триместре беременности, если весь день проводить на ногах.
Читать дальше