Джейн Шемилт - Пациент

Стоявший снаружи «Мерседес» исчез, но та небольшая машина, возможно, еще оставалась в тени деревьев. Оглядываясь назад, я думаю, что так оно и было.

Когда я проезжала по территории собора, вокруг не слышалось ни звука. Я прожила здесь всю жизнь, но собор до сих пор поражал меня высотой своих стен, формой окон и сводчатых дверей. Казалось, его взметнувшийся ввысь шпиль удерживает от падения какое-то волшебство. Тень шпиля, отбрасываемая на небо прожекторами, темной полоской рассекала бледные облака. Вдоль моего пути одно за другим выступали из сумрака знакомые очертания деревянной будки присматривающего за Подворьем констебля, старого дома Теда Хита с угловатыми черными перилами и фасадом в георгианском стиле, почтового ящика на углу, статуи Мадонны на лужайке. Ее тонкая фигурка работы Элизабет Фринк брела куда-то, будто стремясь скрыться от своего горя. Все было как всегда, и в этом упорядоченном мире мы с Нейтаном занимали определенное место. Мы были учителем и врачом с безупречной репутацией, которую нужно беречь.

Проезжая мимо Норт-Кэнонри [5] Северный Дом каноника; здесь и далее упоминаются реальные исторические здания, расположенные на территории Солсберийского собора. , я заметила, что здание стало выглядеть по-другому – строительные леса, окружавшие его на протяжении нескольких месяцев, исчезли. Я притормозила неподалеку. В детстве я проводила в этом доме долгие часы. Здесь жила моя лучшая подруга Кэти, и мы вместе все лето играли в саду. В семье Кэти было пятеро детей. Мне нравились ее братья и сестры. У меня не было ни тех ни других, и я стремилась сюда за приключениями, свободой и хаосом. С тех пор здание много раз переходило из рук в руки, но в последнее время пустовало. Теперь каменные стены стали выглядеть чище, раскрошившиеся оконные проемы были отремонтированы. Погруженный во тьму дом, вероятно, готовился к встрече с новыми обитателями. Перед моим мысленным взором предстали призрачные образы бывших хозяев и мой собственный среди них. Мы стояли внутри и глядели на мир из мрака, будто в ожидании шанса начать жизнь заново, пока все пути еще открыты, пока приключения и свобода зовут.

Мимо очень близко проехала машина, и я сразу пришла в себя. Все ключевые события моей жизни уже случились: первая работа, первый дом, первая любовь, первый ребенок. Поздно что-то менять в сорок девять лет. Я провела день с людьми, которые были больны или боролись с утратой или нуждой, выпавшими им в жестокой лотерее, правила которой действуют даже в этом респектабельном городке. У меня были муж, дочь, здоровье. Замечательная работа и достаток во всем. Как же вышло, что я, пусть даже и на миг, пожелала начать все с чистого листа?

Я запустила двигатель, и машина тихо заскользила по дороге мимо спортивной площадки Кафедральной школы справа и темнеющих слева, вдоль школьной стены, густых деревьев и кустов. В детстве я всякий раз старалась пройти мимо них побыстрее. От этих зарослей веяло чем-то призрачным, словно совершенное в них убийство оставило в воздухе некий след – невидимое пятно, которое не исчезло с ходом времени.

Вывернув через ворота тринадцатого века на нашу улицу – Де Вокс Плейс, я остановилась возле ряда террасных домов, вышла из машины и вытащила сумку из багажника. Окна дома, примыкавшего к нашему с левой стороны, были темными; горела только крошечная лампочка наверху, которую Эбби, уборщица Виктории, оставляла включенной, когда уходила. Я подавила легкое разочарование, хотя давно должна была привыкнуть, что Виктория часто отсутствует. Наша калитка, как и у всех соседей, открывалась в мощеный дворик; наш был выложен кирпичом и пуст, если не считать парочки велосипедов, мусорных баков на колесиках и магнолии в горшке. Двор Виктории летом был полон клематисов, взбирающихся по выбеленным стенам, горшков с лимонными деревьями и темно-красной геранью и корыт с лавандой. Во дворе Деншемов, соседей справа, размещались трехколесные велосипеды их внуков и мотороллер Колина.

Когда я зашла на кухню, Пеппер, черно-серый спаниель Лиззи, поднял голову. Он несколько раз стукнул хвостом по полу, но был слишком сонным, чтобы подойти поздороваться. Мой ужин стоял в холодильнике, накрытый пищевой пленкой, – бледная куриная грудка и горка риса. Я не притронулась к нему, а вместо этого взяла со стойки бутылку красного вина и налила себе большой бокал. Нейтан убрал за собой все следы готовки. Техника, которую он подобрал для кухни, вся была дымчатого цвета, краска на стенах – оттенка «оружейный металлик». А может, и наоборот, техника была «металлик», а стены дымчатые. Обведя взглядом всю эту серость вокруг, я почувствовала во рту привкус пепла.