Кирилл Сафонов - Дисторшн

В прорезанном на коробке окошечке (это экран) установлен валик с приклеенными и согнутыми пополам бумажками, на которых нарисованы космические корабли (правда, опытный образец еще не был доведен до завершения, а потому валик со всеми бумажками-кораблями отсутствовал – присутствовал исключительно как инженерная мысль), под окошечком была сделана прорезь, через которую к карандашу, находившемуся с наружной стороны коробки, был подведен «рычаг» сделанный из толстой алюминиевой проволоки, с его помощью, держась за проволоку изнутри коробки (с торца коробки было проделано овальное отверстие для руки) можно было передвигать карандаш вдоль прорези влево или, соответственно, вправо. Получалось, должно было получиться, следующее: валик с бумажками вращается (какой либо привод, как и мысль о нем, У Ромашова отсутствовали – подразумеваю, что валик должен был вращаться с помощью другой руки, которая также должна находиться в коробке в момент эксплуатации «компьютера»), передвигая карандаш, его концом эти бумажки нужно было подцепить и отогнуть – на развернутой бумажке нарисован уже взорванный космический корабль. Вот так. Надеюсь, получилось объяснить, как выглядело сие чудо, но даже, если нет, лучше мне это уже не сделать, и так продумывал каждую деталь, как будто сам его и придумал. В общем, все очень и очень «своего рода».

Возвращаюсь к Жалу. Он выслушал историю об «электроскрипке» Страдивари, которая когда-то принадлежала скорее всего Джорджу Харрисону, мы от души поржали, после чего он сообщил, что владелец гитар, которого он имеет в виду, учится с ним в одной школе, и сказал, что странно, почему сразу о нем не подумал, так как чувак этот чуть ли не на каждый «школьный огонек» на гитаре лабает, и его в школе каждая собака знает. Устином зовут. Я не стал уточнять, действительно ли его имя Устин, или кличка такая, от фамилии Устинов, например. Для меня больше похоже на правду именно последний вариант, так как я не мог представить, что в конце семидесятых, начале восьмидесятых, думаю, правильно указал временные рамки рождения сия отпрыска, кто-то мог назвать сына Устином? Только фанаты «Тени исчезают в полдень» разве что. Но неважно. Важно то, что Жало с ним договорился о визите с целью посмотреть-пощупать инструменты, ну мы и пошли. И пощупали. И оказалось… Оказалось именно то, что и должно было оказаться. То, что мы ни хрена не понимаем в гитарах. То есть абсолютно.

Устин был металлистом. Это мы поняли сразу, как только увидели его. Все по стандарту: длинные волосы, косуха (удивительно, но он ходил в ней дома, хотя может быть просто собирался куда-нибудь идти, а тут мы), черные джинсы, какие-то тяжелые и бесформенные ботинки (нет, он был без ботинок, в них он дома не ходил, они стояли в прихожей, куда мы втроем ввалились), ну и довершала все это, конечно же, черная футболка с каким-то страшным изображением – гробы, кресты и надписью… конечно же, Metallica. Куда же без нее. Здравствуй, Петровско-Разумовский рынок. Все, кто хочет такую же – туда. Даже мы с братом как-то хотели приобрести с Nirvana, но передумали – не нравятся мне черные футболки. А Устину видимо нравились. Мне все равно. Встретил он нас достаточно прохладно (хотя по заявлению Пашки действительно хотел продать гитару, а то и две – в общем, не продавец), протянул руку, буркнул «щас» и скрылся в глубине квартиры. Я посмотрел на Пашку, тот подмигнул и жестом показал, что все будет в порядке. После чего крикнул в тут же глубину квартиры, куда нырнул Устин: «Тащи все, что на продажу». Устин что-то крикнул в ответ, но я не расслышал что, хотел уже было переспросить, но тут он вынырнул, держа в руках словно гусей за шеи, две гитары. Черная и белая. Инь и Ян. Ага. Я, как уже говорил, хотел черную. И в глубине души тут же стал надеяться, что брат захочет белую. Тот, как он мне сказал потом, ее и захотел. Но тогда я этого не знал, а потому надеялся, что захочет, ну или хотя бы согласится захотеть. «Вот», – сказал Устин. «Эти». Я был удивлен, что человек вот так просто принес две электрогитары для потенциальной продажи. То есть я хочу сказать, это же значит, что они, скорее всего, не последние. И значит, есть хотя бы еще одна, для себя. Ну не может быть иначе, если только ни случилось что-то сильно вынуждающее это сделать. Учитывая эти мои мысли, я тут же и ляпнул: «А сколько у тебя их?». Устин покосился на Пашку и отстрелялся: «Сколько есть, все мои». Я вновь почувствовал какое-то напряжение (не, не купец), хотя совершенно не понимал, чем оно могло быть вызвано. Видимо, человек такой, успокоил я себя и попытался вновь вернуться к диалогу. Было как-то так: