Степан Зозулин - Лепестки

Отсюда выход из ущелья почти не был виден. Так что они чувствовали себя в относительной безопасности.

– Не высовывайтесь, – повторил он наказ.

А потом заприметил самого Хозяина. Тот сделал знак приготовиться. Потом поднял вверх револьвер, а свободной рукой показал два пальца. Револьвер и два пальца. Но Кобура кивнул, уяснив приказ.

– Эй! – крикнул он в сторону повозки.

Возле колес пошевелилась размякшая грязь. Показалась морда Молокососа, вся оранжево-черная, перепачканная глиной.

– Вот урод! – оценил его облик Кобура.

А сам улыбался приятелю.

– Кончай там в грязи колупаться, – присвистнул он то ли криком, то ли шепотом. – На тебе дамочки.

Распрямив плечи, он зашагал на середину дороги. Капли дождя барабанили по шляпе, заставляя трепетать поля.

Еще мгновение и пущенный из перелеска снаряд пробьет его пустую павлинью башку со шляпой-хохолком.

Бам! Раздался выстрел. Даже сквозь пелену дождя пахн у ло жженым порохом. Это кое-что посерьезнее заточенных камушков.

Девушка снова посмотрела на вжавшуюся в скалу фигуру. Ствол в правой руке Хозяина дымился, а сам он неотрывно наблюдал за приманкой.

Кобура вытянул перед собой обе руки: пистолет он держал правой, а левую положил под рукоять. И крутил головой, силясь разглядеть малейшее движение в зарослях.

В голове у девушки возникла картинка: окровавленный мех. И сразу следом – мученическое лицо распятого на скале мальчишки. Нет, уж лучше лесной божок.

Два выстрела пробили потоки воды. Бум! Бум!

А следом в брешь протиснулся неистовый крик Хозяина, набирающего ход в сторону леса. Не пёс, – свирепый кабан.

Кобура перевел взгляд от убегающего Хозяина к женщинам. На мокром лице сияла улыбка сумасшедшего.

– Вот ведь, ублюдок! – как сумел, выразил он восторг. – Ну как не любить этого добряка?

Взвыв на свой лад, он бросился вдогонку.

#3

Молокосос бочком, поглядывая в сторону перелеска, подобрался к женщинам.

Упустив из вида напарника, он растерял и последние крохи уверенности. Хватался за поля шляпы, вглядываясь вдаль. Тянулся туда, где происходило самое интересное. Но и заметно трусил, не решаясь отправиться за приятелем.

А женщины расслабились и подняли головы, вознамерившись разбрестись подобно стаду на выпасе.

Парнишка напустил в голос повелительного тону и прикрикнул:

– Велено же: оставаться на местах!

Получилось жалко. Незнакомка, годившаяся ему в матери, обратила на него лицо: брови нахмурены, губы поджаты.

– Ишь, раскомандовался, – сказала она, и Молокосос шагнул чуть назад. Еще удумает подкрепить слова тумаком!

Но женщина и не думала спорить. Ее лицо разгладилось и вернулось к спокойному выражению. Дождь прекратился, и о нём напоминали лишь потёки воды, бегущие по волосам и одежде.

– Командиров и без тебя хватает, – в их передовом отрядике она не собиралась подчиняться кому-то еще. – А ты шел бы лучше своих искать.

Молокосос не ответил. Его лицо на мгновение покривилось. Совет и правда звучал разумно. На месте его удерживал разве что приказ Кобуры. Но торчать с ними до бесконечности ему явно не упало.

Он решился:

– Ладно, пойду на помощь, – Молокосос говорил с таким видом, словно его не отправляли за тем же самым. – А вы оставайтесь тут. И не разбредайтесь.

Девушка улыбнулась его серьезному тону. Но тут же и сама приняла подобающий вид. Заверила, чеканя слова:

– Как прикажете. Мы будем здесь, когда вы вернетесь.

Незнакомка подняла бровь и обвела взглядом шутников. Но девушка смотрела в ответ уже без тени улыбки.

Некогда ей в гляделки играть. Тут бы одежду высушить перед новым броском.

Со стороны перелеска послышался протяжный вой.

Все трое подняли глаза к выходу из ущелья.

Там за поворотом скалы бесновался загнанный зверь. Вой обрывался, но через короткий перерыв раздавался снова. Слышались приглушенные зарослями крики.

Шла охота!

Девушка закатила глаза.

Треск веток, перемежаемый воем, проклятьями и улюлюканьем, царапал слух подобно ногтю по стеклу.

В один миг её опутали гнев и отвращение. Стиснутая ими, она всё же не могла решить, к кому они обращены.

Крик взвился особенно высоко и на излете превратился в человеческий. Загнанный навеки. Лесному существу понадобилось пережить собственную смерть, чтобы перед серым её лицом обрести настоящее, не поддельное естество.

В бессильной злобе девушка припала на колено, упершись руками в камни перед собой. Ее не волновала перепачканная одежда и руки, увязшие в смеси глины, камней и разбухшего от влаги песка с гравием. Она сама походила на роющего землю зверя перед отчаянным броском.