Дмитрий Пейпонен - Лестница в небо

– Неужели, кто-то такое смотрит?! – закатила глаза Натка. Они все сидели на диване и пили кофе.

– Не просто смотрит, а еще волокутся в эту лестницу, блин! – сказала Лика, намазывая на кусок батона, слой масла в сантиметр толщиной. Кто вот, туда идет?

– Так вот, такие, как это свиномордая тетка – ответила Вита. – Просветления, вишь, ищут!

– Жрать меньше надо! – авторитетно сказала Лика, откусывая большой кусок своего чудовищного бутерброда – И с мордой все будет в порядке, и просветления искать не надо будет! С жиру, блин, народ бесится, точно вам, девки, говорю! – Лика снова откусила бутерброд.

– Туда идут, мне кажется, глубоко несчастные тетеньки – предположила Инга. – У которых, вот вообще все-все-все, через задницу! Когда человек несчастен, а особенно, вот такая, с рыбьими глазками, и с щеками, как подушки, хочется помощи. А лучше – чуда! А тут, вишь чё, чудо им обещают! Вот они и ползут! За истинной верой, как вы понимаете!

– А чем им, блин, обычная-то, вдруг, плохая стала? – удивилась Лика.

– Так там, видишь ли, надо воздержания всякие, соблюдать, плоть усмирять, помыслы, опять же, чистые иметь! А это, как вы понимаете, очень хлопотно – ответила Натка. – А тут, видишь, пришла, вот такая вот, поплакалась, мол, меня мужики не любят, какой-нибудь левый старец Никодим, посохом над ней помахал, побормотал, и все! Вот она, лестница в небо! Шагай, промежность не порви!

– Думаешь, так у них устроено? – спросила Машка.

– Ну, так или не так, неважно! – ответила Натка. – Смысл тот же! Дурят они народ, без зазрения совести! Еще, поди, денег берут с них!

– Конечно берут – сказала Вита. – Иначе, на какие шиши, они бы на центральном канале, в самое смачное время, рекламу свою идиотскую, крутили!

– Сталина на них нет! – сказала Инга, закуривая.

Реклама закончилась и начался выпуск новостей. На экране, поплыли кадры какого-то пожара – горящее здание то ли театра, то ли музея, пожарные с сердитыми лицами, милицейские машины с мигалками, толпы зевак. Приятный голос дикторши за кадром, рассказывал, что в Новосибирске, в Академгородке, прогремел очередной взрыв.

– Следственные органы, утверждают, что взрыв устроила террористка – смертница – говорил голос. Она вошла в здание кинотеатра перед вечерним сеансом, когда в холле было большое скопление людей, и произвела взрыв. Погибло около ста человек, ранено около ста пятидесяти. Личность смертницы устанавливается по образцам ДНК.

– Вот суки, что творят! – возмущенно воскликнула Натка

– Ради этого, ты этот ящик сюда взгромоздила? – неприязненно морщась, спросила Вита у Машки. – Благодаря твоему суперплоскому тринитрону, блин, я сейчас знаю, что за месяц, это уже шестой смертник!

– Девки… – задумчиво протянула Инга. – Как-то, очень это все, на войну похоже, нет?

– Есть такое – согласилась Натка. – Нас атакуют. Атакуют, какие-то сумасшедшие камикадзе.

– Тетеньки-камикадзе – поправила Вита.

– Что? – переспросила Натка.

– Я говорю, во всех шести случаях, всегда именно смертница – ответила Вита. – Бабы совсем с ума сошли!

– Я же говорю – с жиру бесятся! – сказала Лика, отряхивая крошки с ладоней…

…Жанна Валерьевна, устало брела домой с работы. Над Самарой, разливалось пронзительно-голубое небо, от Волги, несло прохладой и запахом воды, но Жанна Валерьевна, не замечала ни красок, ни запахов этого лета. Это была худенькая, миниатюрная женщина, с довольно симпатичным лицом. Если бы не потухшие, какие-то тусклые, серые глаза, ее можно было бы назвать, пожалуй, красивой женщиной. Работала Жанна в школе, учителем начальных классов, и сегодня, опять несла домой, тяжеленную пачку тетрадей, на проверку. Жанна посмотрела на часы и прибавила шаг. Через полчаса, начинался ее любимый сериал, и именно сегодня, должно было выясниться, кто же отец ребенка Роберты – Леонсио или Аугусто. Этот дурацкий сериал, был единственной радостью Жанны Валерьевны. Именно благодаря ему, она каждый день, по вечерам, получала порцию, как ей казалось, настоящих человеческих эмоций. Этот сериал, по сути, заменил ей все – любовь, переживания, страсть и общение с людьми. Жанна Валерьевна вбежала в свою квартиру, бросила пачку тетрадей на тумбочку в прихожей, быстро разулась и побежала к телевизору. Старенький, советский еще, цветной «Каскад», стоящий на кривой тумбочке с постоянно открытой дверцей, медленно начал нагреваться. Жанна Валерьевна, торопя этот процесс, ерзала на продавленном кресле. Наконец, показалась заставка сериала и заиграла знакомая, бодрящая музыка. Глаза Жанны Валерьевны, ожили. Она уходила от своих тетрадей, от надоевшей работы, от одиночества, от бездетности, от обшарпанной неуютной квартиры, от всей этой унылой и бессмысленной жизни, в чудный, волшебный мир, где царили прекрасные дамы и благородные мужчины, где кипела настоящая любовь, и вообще, все было настоящим. На целый час, Жанна Валерьевна, получала возможность, пережить и страсть, и предательство любимого мужчины, и козни завистников, и порочную любовь, от которой так сладко замирало сердце Жанны Валерьевны. Она забывала о том, как хоронила своего мужа три года назад, когда тот, пьяным, попал под электричку. Забывала о своих учениках, которых не любила. Забывала о мизерной зарплате и о том, что ей нужно срочно лечить зубы, а на это, нужно много денег. Забывала даже о том, что еще в прошлом году, давала себе обещание, сделать хоть минимальный ремонт, в своей квартире. Жанна Валерьевна, быстро сбегала на кухню, где достала из холодильника початую бутылку дешевого красного вина, взяла граненый стакан, наполнила его вином, почти до краев, и с этим стаканом, уселась в свое промятое кресло, чтобы начать жить чужими жизнями, сочиненными в далекой латиноамериканской стране, специально для того, чтобы вот такие, жанны валерьевны, как можно меньше думали о реальной жизни…