Дмитрий Пейпонен - Волчица

…Поезд, разрезая летнюю ночную прохладу, мчался, нагоняя расписание. В лучах прожекторов рельсы казались светящимися сверкающими нитями. Машинист, потерев глаза, отхлебнул крепкий чай из кружки и недовольно покосился на дремавшего помощника. В открытое окно врывался свежий воздух, пахнущий лесом, скошенной травой и близким рассветом. Оглянувшись назад, на состав, машинист увидел девять вагонов с темными окнами и подумал, что в этих темных вагонах сотни людей спят сейчас и надеются утром покинуть, наконец, тесные и душноватые, пропахшие угольной пылью и жареной курицей, железные коробки. Он снова потер глаза и закурил, всматриваясь в блестящие рельсы…

…Он не сразу понял, что темная тень на переезде – это завалившийся на бок бульдозер, соскользнувший с перевозившего его трейлера. Желтый яркий бок трактора сверкнул в лучах прожектора, машинист мгновенно понял, что быстро остановить несущийся состав не получится, но тело уже реагировало вне зависимости от мыслей.

Надсадно завизжали тормоза, сталь колес взвыла, скользя по стали рельсов. Переезд надвигался слишком быстро – машинист уже явственно мог разглядеть тускло сверкающие траки гусениц бульдозера, клякса рыжей глины на его боках, обмотанную синей изолентой ручку двери.

За секунду до удара с какой-то невыносимой тоской в голове пронеслась мысль, что пассажиры так и не доедут до морского берега и что дома его ждут жена и двое ребятишек…

Локомотив врезался в бульдозер, сотрясая ночь грохотом и скрежетом рвущегося металла, подпрыгнул и слетел с рельсов, заваливаясь на бок и разворачиваясь под натиском состава. Вагоны стали напирать друг на друга, состав переломился посередине и вагоны один за одним стали падать с насыпи, сокрушая друг друга, сминая стальные стенки, вспарывая бока и превращаясь в бесформенные груды металла. Предрассветный воздух дрожал от грохота, от треска и скрипа стали. Несколько вагонов загорелись и языки пламени сначала робко, но потом все смелее и смелее, освещали агонию стальной змеи. Поезд погибал долго, всю силу скорости и веса вложив в собственное разрушение. Вагоны вставали на дыбы, катились кубарем, ударяясь друг о друга, круша то, что еще оставалось целым, поднимая тучи пыли и выбрасывая фонтаны гравия. Рельс, сорванный ударом, пробил один из вагонов насквозь. Пламя разгоралось, переходило с вагона на вагон, не оставляя шансов выжить тем, кто уцелел…

Через минуту эхо отразило последние звуки катастрофы, снова стало тихо. И только клубы черного дыма, подсвеченные оранжевым, поднимались в начинающий бледнеть прохладный воздух…

…Командир подразделения спасателей устало облокотился о капот пожарного УАЗика и прикрыл глаза. Целый день они тушили пожар, растаскивали завалы. И вытаскивали из покореженных обгорелых вагонов людей… Сотни… В основном – погибших…

Командир отвернулся от черных остововов вагонов, от красных пожарных машин, от техники, стаскивающей бесформенные лохмотья дымящегося металла с насыпи, от белых машин скорой помощи… И от длинных рядов тел, накрытых синим целлофаном, на зеленой траве недалеко от насыпи…

К нему подбежал молоденький спасатель с большим термосом.

– Командир, кофе может? Горячий…

– Давай… Крепкий?

– Да, с коньяком… Для запаха… – спасатель устало улыбнулся – Вроде заканчиваем. Там эти… Журналисты просятся… Пустить?

– Сколько выживших? – недовольно поморщился командир, услышав о журналистах, отхлебывая крепкий ароматный кофе из пластмассового стаканчика.

– Шестьдесят четыре. Почти все со стопроцентными шансами.

– Почти?

– Там… Девочка маленькая… Тяжелая… Остальные нормальные…

– Насколько тяжелая?

– Очень…

– Пошли, покажешь…

Они подошли к машине скорой помощи. На носилках лежала совсем маленькая, лет двенадцати, худенькая девочка с двумя косичками. Даже беглого взгляда хватило командиру понять, что шансов у нее мало… Он наклонился к бледному лицу девочки и прошептал:

– Давай, маленькая, борись… Тебе жить надо… Живи…

Он провел ладонью по рыжим волосам девочки, отметив холодность ее лба.

Золотистые ресницы дрогнули и зеленые глаза, наполненные болью, уставились в глаза командира. Белые губы шевельнулись, но тут же сознание покинуло девочку.

Командир выпрямился, стиснув челюсти.

– Выживет? – резко спросил он у врачей.

– Она вся переломана… Внутренние кровотечения… Легкое пробито… Сотрясение… Ожоги… Сложно сказать – пожилой врач виновато пожал плечами.