Дарья Александровна - Анна. Вопреки всему

Весна в наш край не торопилась приходить, но когда становилось совсем тепло, это было где-то в мае, все заливалось зеленью и цветами, проходить по улицам и паркам было одно удовольствие, запах цветов и свежей травы был невероятно насыщенным, это было восхитительно, хотя воздух в городе был не ахти. Я любила прогуливаться в лучшем, по моему мнению, парке Абакана «Сады Мечты». Там всегда было очень многолюдно, но я всегда могла найти укромное местечко, чтобы посидеть и подумать о своем. Особенно красивы «Сады Мечты» в вечернее время, когда на деревьях зажигаются огоньки будто маленькие светлячки, на земле подсветка освещает цветы, они переливаются, и каждый цветок кажется цветиком-семицветиком, так и хочется сорвать и загадать желание. Вот так просто, и все. Больше всего в этом парке мне нравился Японский сад, там я впервые увидела сакуру – я стояла как вкопанная и, как мне тогда казалось, простояла так точно не менее часа. Тут, на севере, это такая редкость – бледно-розовая, с тоненькими веточками, под шум ветра кружились лепестки, аромат пленил меня, эти удивительные цветки на дереве были схожи с цветением вишни или сливы, но в них было что-то более прекрасное, более нежное и захватывающее. Сакура на фоне всех растений выделялась, она была одна на миллион. Возле нее стояла удивительная лавочка, отличие ее от других было в том, что она связывала меня с прекрасным прошлым. Рядом с сакурой, сидя на этой лавочке, ты ощущаешь себя актрисой голливудского кино, а когда дул легкий ветерок, кружа, лепестки цветущего дерева, лучи солнца соприкасаются с твоим лицом – идеальная картинка. Тут я и встретила своего бывшего мужа, влюбилась до беспамятства, тогда я была уверена, что это все навеки. Ох и девчонка я тогда была, всего-то восемнадцать лет, а ведь до встречи с ним я никогда не была так настроена на отношения. Все быстро завертелось, закружилось, я даже оглянутся не успела, как вот я стою, счастливая невеста, в белом платье. Я никогда не думала, что так можно одновременно любить и ненавидеть человека. Не знала о том, как сильно может ранить мужчина. И при всем при этом понимание того, что этот человек связан со мной навсегда, ведь он отец моего ребенка и тут уж хочешь-не хочешь, а связь поддерживать нужно.

У меня есть подруга-психолог, которая мне всегда промывает мозг, конечно же, в хорошем смысле, но все же промывает. То, что она пытается до меня донести, верно, это правильные слова и правильные способы борьбы с проблемами. По всей видимости я сама не готова вынести весь ненужный хлам из своей головы, но я уверена, что в скором времени я до этого дойду. Сколько же противоречий во мне сейчас борются, и радостно и грустно от этого состояния.

– Уху, как бежит время, нам нужно ехать, Анна. Ты все проверила?

– Да, пап, я все проверила. Уже одеваюсь.

Крохотные ручки обняли меня сзади. Мира смотрела на меня жалобными глазками. Как же это невыносимо. Но взять ее с собой я не могла.

– Мам, а если честно, я буду скучать.

– Ну-ну, милая, иди ко мне. Все будет хорошо в любом случае. Это временно. Все наладится, и мы переедем вместе. У тебя такие красивые глаза Мира, давай вытрем слезки, пусть они блестят только от счастья. А знаешь, я буду звонить тебе каждый день и читать перед сном твою любимую сказку.

– Хорошо, мамуль. Я поеду с тобой и с дедом, мы проводим тебя.

– Договорились, малыш.

Ну все я готова!

Мое сердце вот-вот вырвется наружу, так сильно оно билось. Тут я осознала, как мне на самом деле тяжело, все, что таилось все это время внутри, вышло наружу, да мне было страшно, но я не паниковала. Все время у меня была тревога, и по сравнению с тем, что я испытываю сейчас, весьма небольшая. Я стояла и смотрела на маму папу и дочь. Я безумно к ним привязана, мне хочется упасть, все отменить, закричать, обнять их и остаться. Они ходили, собирались в спешке, мама, как обычно, играла в догонялки, бегая по квартире за Мирой в надежде надеть на нее колготки, хотя сама была еще в халате. Отец начищал свои ботинки с суровым видом. А я стояла и понимала, что мне уже этого не хватает. Звонкий смех Миры скреб когтями по сердцу, мамина суета задерживала дыхание, папин взгляд пронизывал до глубины. Внутри меня не утихала буря нескончаемых эмоций страха и сожаления, я билась в истерике. Но на моем лице было только умиление от картины, как мама одевала Миру.

– Ну и чего ты стоишь, умиляешься, – глядя на меня, спросил папа, – не хочешь помочь матери? У тебя быстрее выйдет одеть наше величество.