– Вспомнит, – отозвался помощник шерифа и, повернувшись, открыл заднюю дверцу. – Ладно, ребята, выходи. Приехали.
Из кузова выкарабкались двое загорелых немолодых мужчин в тюремных робах. Эрл знал их: Лам и Джед Поузи проводили гораздо больше времени в тюрьме Блу-Ай, чем на свободе, вступая в столкновение с властями при каждом удобном случае. Обычно они незаконно торговали виски (одна из основных проблем федеральной полиции), промышляли мелким воровством, угоняли машины, крали в магазинах – в общем, тащили все, что давало возможность запихнуть в брюхо лишний кусок. Однако, по мнению Эрла, братья не представляли опасности для общества.
– Ты уверен, что стоит городить огород ради негритянки? – поинтересовался Джед Поузи. – Какая тебе разница? Пусть ниггеры сами об этом беспокоятся.
– Заткнись, Джед, – ответил Эрл. – Дай ему по башке, Лем, если будет и дальше нести чепуху. Его привезли сюда работать, а не болтать.
– Уж больно ты любезничаешь с ниггерами, – продолжал Джед. – Все это знают. А они наглеют на глазах. Говорят, сюда направляются черномазые с севера, чтобы расшевелить наших. Еврейские делишки. Эти пейсатые разработали план, как захватить власть, соображаешь? Хотят отдать наших девчонок громилам-ниггерам. Понимаешь?
– Слушай, Джед, заткни пасть, – рявкнул Эрл. – Больше предупреждать не буду. Я по десять раз не повторяю. Это с тобой надо поменьше любезничать.
Эрл имел репутацию смелого и жесткого человека; в честной драке, да и в нечестной тоже, он переломал бы Джеду Поузи кости, а потом вытер об него ноги. Увидев, что Эрл разозлился, Джед тут же пошел на попятную. Эрлу Свэггеру не перечили.
– Все, молчу, Эрл. Не обращай на меня внимания.
Лем перочинным ножичком отрезал клинышек прессованного табака «Браунз мьюл» и сунул в рот, на левую сторону. Щека оттопырилась, словно набитый золотом мешок. Лем предложил табак Эрлу.
– Нет, спасибо, – отказался Свэггер, – у меня пока нет такой дурацкой привычки.
– Много теряешь, Эрл, – улыбнулся Лем, раздувая щеки, и в придорожную пыль полетел комок тягучей коричневой слюны.
В этот момент внизу на дороге показался третий, последний автомобиль. Оставляя позади шлейф синего дыма, тарахтя старым двигателем, по склону с пыхтением полз дряхлый «нэш», выпущенный двадцать лет назад. Пару раз мотор дал сбой, но легковушка все же преодолела подъем и остановился на обочине, рядом с двумя припаркованными автомобилями. Почти вся верхняя часть кузова была срезана газовой горелкой, отчего «нэш» стал похож на пикап. На землю бойко спрыгнул немолодой мужчина неопределенного возраста в грязной спецодежде; на голове – фуражка строительного рабочего, лицо заросло бородой. Говорили, что при ветре Попа Двайера можно учуять за милю, а тот день выдался безветренным, так что смердящий запах Попа – зловоние немытого мужского тела и псины – вонзился в нос Эрла, словно шило.
– Не подпускайте ко мне этого старика, – заявил Джед Поузи. – От него несет как из хлева.
– От тебя после вчерашней ночи воняет не меньше, – отозвался Лем Толливер, жуя табак. – Привет, Поп.
– Привет, – поздоровался Поп, обращаясь ко всем собравшимся; в бороде сверкнула доброжелательная улыбка. – Вот, привез своих лучших малюток, мистер Эрл, как вы сказали.
– Хорошо, – ответил Эрл, наблюдая за Попом.
Тот подошел к задку машины, погремел цепями и выпустил из клеток трех грациозных собак с гибкими телами. Две из них, гладкошерстные мускулистые гончие светлой масти с серо-голубыми пятнами и смолистой клейкой пастью, прыгали, ожидая приказаний хозяина. Третий пес, с утопающей в складках мордой, был из породы ищеек.
– Мистер Молли – мой лучший пес, – сказал Поп. – Если есть что искать, старина Молли найдет обязательно. А щенков этих взял, чтобы поучились. Мистер Молли стареет.
Гончие залаяли, обнажив белые клыки и розовые языки в пенистой вязкой слюне. Братья Поузи им не понравились: собаки сразу почувствовали, что Джед презирает их хозяина. Джед Поузи попятился:
– Убери от меня эту чертову сучку.
– Это не сучка, болван. У него между ног штуковина с кукурузный початок, – ответил Поп. – И потом, я – свободный человек. Работаю с полицией по договору.
Отупляющий знойный воздух наполнился энергичным собачьим лаем, совсем не вязавшимся с атмосферой уныния, которое навевала удушающая жара. Лай слегка нарушил душевное равновесие Эрла, хотя он старался не идти на поводу у своих предрассудков. Однако и на Тараве собаки Второй дивизии морской пехоты лаяли, когда бойцы прочесывали взорванные бункеры и доты, выискивая среди мертвых тел немногих оставшихся в живых японцев. Думаете, чтобы спасти их? Нет, сэр. Если собаки с воем выбегали из бункера, значит где-то внутри стонал недобитый японец. Тогда раздавалась команда «Огонь!» и в лаз летели две-три гранаты. Когда взрывы стихали, один из морских пехотинцев направлял в отверстие огнемет и в течение десяти секунд поливал бункер пламенем, сжигая дотла все, что было внутри. С тех пор миновало двенадцать лет, но Эрл до конца своих дней будет помнить, как все происходило: лай собак, затихающие глухие взрывы гранат, смрад горелого мяса, жужжание мух.
Читать дальше