Бертран Лирой - Цикл Швабе

Пол снова промолчал. Сигарета в его руке давно потухла.

– И стремление спасти детей из горящего дома вполне понятно и логично. Не зря же вы выбрали такую профессию. Но до сих пор считаете себя виноватым и даже ценой своей жизни стремились искупить ту вину за события одиннадцатилетней давности. Теперь вы понимаете, что ваша смерть была бы напрасной? Ваши напарники спасли вас, хотя рисковали не меньше. В тот день они могли потерять не только тех детей, но и своего друга. Но всё же вытащили вас, а главное, дали вам возможность продолжать спасать. Шанс принять, смириться с тем, что случилось и осознать, что у вас появился второй шанс. Шанс искупить вину перед самим собой, в конце концов. Не в этом ли ваша жизненная парадигма?

– Я… Я недавно нашёл одного… человека. Мне кажется, что это не просто совпадение… Я стал понимать, о чём выговорите. Этот человек… Он… Как бы воплощение моих стараний.

– Вот как? Мистер Хейз, что же это за человек?

Глава 3

Скрип открываемой двери. Мимолётное шуршание. Слабый щелчок – дверь тихонько закрылась за ночным гостем. Такие же тихие, аккуратные шажки. Всё ближе и ближе к кровати. Он воспринимал всё происходящие как будто через толщу воды – сон всё ещё держал часть его разума в своих объятиях. Почувствовал, как мягко, почти незаметно прогнулась его кровать. Видимо, кто-то лёгкий присел на неё рядом с ним, находящимся на границе сна и реальности.

И всё замерло. Ни звука, кроме тикающих часов. Его разум потерял счёт времени, затягиваемый обратно в царство Морфея. Сколько длилась эта тишина? Секунда? Полчаса? Вечность? Невозможно дать точную оценку времени в пограничном состоянии, да он и не пытался.

Ему снился дом. Родители рядом и им не надо на работу. Папа улыбается и говорит, что готов провести с ним весь день. Мама тоже там. Её лицо светится от счастья. Они планируют сводить его в парк на аттракционы и обещают купить мороженое.

Он равнодушно относился ко всему сладкому, ведь за свою жизнь он попробовал множество видов мороженого. Карамельное, шоколадное, фруктовое, со вкусом орехов и корицы; на палочке и в вафельном стаканчике; политое сиропом, посыпанное кокосовой стружкой или зажатое между печенья. Но ни одно из них не сравнится с тем, что ему купят сегодня родители. Какое бы оно ни было, пусть это будет обычный сливочный пломбир в самом простом вафельном рожке без шоколада и орехов, оно будет самым вкусным в мире.

Внезапное лёгкое дуновение ветерка. Рядом есть кто-то ещё. Мальчик оглядывается и наконец находит ту, чьё присутствие ощутил. Она тоже там, с книгой в руках, которую прижимает к себе. Те же короткие чёрные волосы, та же белая кожа, тонкие длинные пальцы, сжимающие цветной корешок. И длинные ресницы на опущенных подрагивающих веках.

Какого цвета её глаза? Изумрудные.

Он протянул к ней руку.

Прикосновение. Ещё одно. На его щеке, тёплое и нежное. Сны растворились, а биофизическое восприятие вернуло ему запах больничной палаты и всё тот же мерный ход часов на стене.

– Ну, просыпайся уже! – Услышал он нетерпеливый шёпот и приоткрыл глаза. Перед ним возник нечёткий силуэт, но Джош уже знал, кому принадлежал этот шёпот. Он узнает его даже в час пик в самой шумной толпе. Он принадлежал девочке, которая только что была с ним по ту сторону реальности – девочке, лечащейся вместе с ним в частной онкологической больнице имени святой Пантанассы.

И он прекрасно помнил, как первый раз встретил её. Это произошло полгода назад, за пару недель до Нового года.

***

– Ну, Джош, могу тебя поздравить, анализы подтверждают наступление ремиссии, – Доктор Коннор, седой старик с настолько огромными мешками под глазами, что с лёгкостью смог бы в них разносить подарки детям на Новый год, блеснул на него умными живыми глазами поверх очков в роговой оправе.

– Когда я смогу выйти? – безразлично спросил Джош.

– Послушай, мальчик мой, ты ещё не выздоровел. Болезнь всего лишь затаилась, а мы только на пути к её излечению.

– Нет, вы не поняли. Когда я смогу выйти на улицу?

При этих словах доктор нахмурился.

– Джош, твой иммунитет сейчас слишком слаб, – мягко, но серьёзно начал он. —Мы не можем сейчас так рисковать. Малейшая простуда может обернуться катастрофой. Пойми, медсёстры запрещают тебе выходить не потому, что им так хочется, они беспокоятся о тебе, как и я. Как и твои родители.

Услышав последнюю фразу, Джоша охватила волна негодования, но он сумел побороть рвущуюся из него бурю эмоций и только фыркнул.