Гильермо Мартинес - Преступления Алисы

– Последствия неизмеримые, – подтвердил сэр Ричард Ренлах. – Издание дневников Кэрролла задумано нами как окончательное, то, что мы здесь называем «авторитетным изданием». Комментарий будут составлять биографы, принадлежащие к Братству, и мы как раз сейчас делим тетради, чтобы каждый занимался исключительно одним периодом и взял на себя определенный объем текста. Это огромный труд, и в него, разумеется, должна быть включена та запись, что бы в ней ни содержалось. Осмелюсь заметить, что данная страница окажется наиболее востребованной из всего издания. Более того, этот документ, если Кристин говорит правду, заставит нас пересмотреть нашу систему ссылок. Мы не можем допустить, чтобы он появился отдельно и вступил в противоречие с общей логикой комментария или поставил ее под сомнение. Мы должны увидеть документ, и чем скорее, тем лучше. То, что сделала эта девушка, неприемлемо, но я, как и Артур, склоняюсь к тому, чтобы дать ей возможность вернуть документ. Мы решили создать Кристин для этого все условия, как говорится, навести мосты.

– Я позвонил ей вчера, не сказав, конечно, что обсуждал вопрос с Ричардом, и предложил, в случае если мы докажем подлинность почерка, созвать в эту пятницу экстренное заседание Братства. Кристин покажет документ всем, он будет зафиксирован в протоколах под ее именем, а после вернет его на место. Таким образом, открытие останется за ней, а позднее, со временем, она сможет и опубликовать статью. Я думал, что Кристин сразу согласится: она была напугана, вся на нервах, призналась, что не спит по ночам с тех пор, как бумага у нее. Но пошла на попятный, когда я сказал, что нужно идти в полицейское управление. Кристин не знала, что Лейтон работает там; полагаю, само место внушает ей страх, она боится ловушки. Я так и не сумел ее убедить, хотя и заверял, что Лейтон сидит на чердаке, у него там отдельный кабинет и мы ни с кем не встретимся. После разговора с Кристин я был озабочен. Все размышлял над этим, когда сегодня спустился в общую комнату, и провидение послало мне вас. Едва мы распрощались, как я снова позвонил ей, рассказал о программе, и она в конце концов согласилась: завтра придет в Институт математики с фотокопией первой половины фразы. Надеюсь, этого будет достаточно для сличения: Кристин сказала, что не возьмет с собой оригинал и покажет только начало фразы.

– Четырех-пяти слов будет достаточно, – заверил я, – но нам необходимы будут письма или заметки, написанные рукой той женщины, Менеллы, желательно, в тот же период времени, чтобы осуществить сравнение.

– Да, Кристин уже об этом подумала: в архивах Братства хранятся во множестве письма Менеллы, написанные ею на протяжении всей ее жизни. Она захватит с собой нужные.

– Как вы понимаете, – произнес Ренлах, – ситуация скользкая, и нам важна сдержанность с вашей стороны.

– Я вот еще что подумал, – добавил Селдом, – если не затруднит вас, нам будет лучше встретиться вечером, прямо в подвале, в компьютерном центре, чтобы нас никто не увидел. Ключ у меня есть.

– Хорошо, – кивнул я. – Надеюсь, завтра что-нибудь разъяснится. Не исключено, все подтвердится именно потому, что это невероятно: будто украденное письмо в рассказе Эдгара По не только лежало на виду, но и в конверте с надписью: «Украденное письмо». Думаете, возможно такое, чтобы никто из биографов раньше его не видел?

– Не известно, – пожал плечами Ренлах. – Когда я узнал об этом, мне стало стыдно: ведь умудрился же проморгать. А если бумага подлинная, стыдно станет всем: полагаю, никто не обрадуется, когда она явится на свет.

На следующий день на чердаке я терпеливо ждал, пока Лейтон соберет свои бумаги. Как только он ушел, я осторожно отсоединил прибор, который эксперт приладил к копировальному аппарату. То было хитроумное приспособление, которое изобрел наставник Лейтона до того, как его завербовали в Микротек; оно главным образом позволяло выводить на монитор компьютера изображение с фотокопии: прообраз того, что сегодня называется сканером. Вечером я отправился в Институт математики и сидел в компьютерном зале, пока он не опустел. Тогда я приладил устройство к копировальному аппарату, стоявшему рядом с машинами, сделал несколько проб, желая убедиться, что все пройдет хорошо, и принялся ждать. В девять вечера, минута в минуту, на лестнице появились Селдом и Кристин. Увидев ее, я вспомнил, что говорили Селдом и Ренлах: умная, прилежная, внимательная. Но с типично британской сдержанностью ни один из них не обмолвился о ее внешности, даже не намекнул, не подмигнул лукаво. Я сразу понял, почему братцы Льюиса Кэрролла рвут ее друг у друга из рук. Кристин была прелестна, хотя настолько, до болезненности, застенчива, что ходила, опустив голову, и немного сутулилась, может, подсознательно желая скрыть грудь, слишком большую и заметную. Она носила очки в тяжелой оправе. Когда Селдом познакомил нас и мы обменялись рукопожатием, я уловил на себе внимательный, но мимолетный взгляд увеличенных линзами ярко-голубых глаз. Я задержал руку Кристин в своей немного дольше, чем требовалось, но это ничуть ее не смутило, или же она, чтобы не ставить меня в неловкое положение, тоже помедлила, прежде чем разжать пальцы. Простой ритуал знакомства заставил Кристин немного покраснеть, а я почувствовал, как жаркая волна неудержимо заливает мне шею, прямо по теории Фурье о распространении тепла. Я усадил Кристин на один из вращающихся стульев, и она сразу раскрыла папку и извлекла оттуда несколько писем, написанных от руки.