Мелинда Ли - Прими мою печаль

– Что дальше?

– Я написала письмо доктору Джонс. Сказала, что Оуэн опознал обручальное кольцо своей жены и сообщила имя доктора, у которого она лечилась, – Бри в последний раз щелкнула по экрану и убрала телефон в карман. – Потом мы отвезем щетки в морг, а потом поедем домой и немного поспим. Делать что-то сейчас бессмысленно. Продолжим, когда судмедэкспертиза установит причину смерти.

Бри размеренно бежала по проселочной дороге, а дыхание светлым облачком вырывалось из ее легких. Приближающаяся заря уже окрасила серый горизонт в желтоватый цвет. По правую руку был луг, укрытый утренним туманом: жить ему осталось недолго, первые же солнечные лучи развеют его прочь.

Бри бежала, яростно стуча пятками по тротуару, пока легкие не загорелись огнем. До дома оставался какой-то километр, но Бри пришлось замедлиться. Она перешла на шаг, все еще ощущая колющую боль в боку, и расстегнула куртку, позволяя холодному воздуху остудить ее разгоряченное тело.

Дом еще спал, только на кухне светились окна. Лучшая подруга и бывшая напарница, Дана Романо, уже встала, а значит, по возвращению Бри ждет чашка кофе. Дана ушла в отставку и переехала в Грейс-Холлоу вместе с Бри, чтобы помочь ей с воспитанием шестнадцатилетнего племянника и шестилетней племянницы.

Бри убыстрила шаг, и к тому времени, как она легкой трусцой добежала до дома, ее пульс уже вернулся в норму.

Оказавшись за дверью, она скинула кроссовки и поставила их на коврик для обуви, а куртку повесила на крючок у двери. Затем она наконец отправилась на кухню, влекомая великолепным запахом долгожданного кофеина.

– Доброе утро, – Дана стояла у кухонного стола и что-то химичила с дорогущей кофе-машиной, которую привезла с собой из Филадельфии. Дана всегда была жаворонком, поэтому в половину шестого утра она была уже полностью одета, ее светлые с проседью коротко стриженные волосы – уложены в стильную прическу, а губы – подведены ярко-малиновой помадой. – Как твоя пробежка?

– Неплохо, только холодно, – Бри растерла замерзшие ладони.

– Пройдет пара месяцев, и ты уже будешь ныть, что тебе слишком жарко, – Дана присыпала капучино какао-порошком и вручила чашку Бри. – Двойная порция.

Она ухватила горячую чашку обеими руками и отпила глоток, предвкушая ударную дозу кофеина.

– Не буду, если мне не придется так рано выходить на пробежку. Вставать еще до захода солнца – это не для меня, – но сегодня Бри просто нужно было сбросить пар, накопившейся после вчерашнего. Она отпила еще один большой глоток капучино. – Спасибо за кофе.

– Всегда пожалуйста, – Дана влила вспененное молоко в свою чашку. – Ого. Да ты бледная как смерть.

– Ночью Кайла снова просыпалась, – к счастью, Бри удалось успокоить ее и уговорить лечь спать в собственной кровати.

– Ух. Я думала, у нее это уже в прошлом.

– Они вчера в школе делали открытки ко Дню матери, – затаившаяся боль разгорелась с новой силой.

– Черт. Бедняжка.

– Да уж, – Бри вздохнула. – Было бы просто замечательно, если бы меня предупредили. Я бы хоть ее подготовила.

Дана кивнула.

– Она неплохо со всем справляется. Небольшие откаты – это абсолютно нормально.

– Знаю. Но каждый раз это разбивает мне сердце. Вчера я должна была быть дома, должна была уложить ее спать. Но меня тут не было, и теперь Кайла не может спокойно спать.

Вина ела Бри заживо. Она была совершенно не готова к тому, чтобы быть матерью, и сейчас она чувствовала себя так, словно ее выпустили на бейсбольную площадку, а она даже не знает, с какой стороны надо держаться за биту. Даже когда она изо всех сил старалась сделать все правильно, то все равно неизбежно где-нибудь ошибалась.

– Ты не можешь быть с ней сутками напролет, – сказала Дана. – Да никто не может проводить со своими детьми все время.

– Я знаю, – но Бри все еще осталась при своем времени. Она развернулась к двери. – Я в душ.

– Не забудь про помаду! – крикнула Дана ей в спину. – Выглядишь как труп.

Чашку Бри унесла с собой и допила кофе уже в ванной комнате. Подсушив волосы феном, она натянула темно-коричневые брюки карго и фирменную рубашку, затем достала пистолет из защищенного биометрией сейфа и убрала его в набедренную кобуру. Второй пистолет, поменьше, отправился в кобуру, надежно крепящуюся на лодыжку.

Наконец, она села на край кровати и надела носки.

– Тетя Бри, – произнес тоненький голосок. Бри подняла голову: на пороге стояла Кайла, и глаза у нее были заплаканные. Упитанная черно-белая собака – помесь английского пойнтера с бог весть кем – сидела у ее ног, обеспокоенно глядя то на Бри, то на девочку. Кайла все еще была в пижаме, а за собой тащила большую плюшевую свинку, держа ее за розовую ногу.