Анастасия Ямшанова - Если бы ты был(-а) на моём месте. Падение

– А маниакальная депрессия только усилила эффект, – тихо добавила я заметно расстроенным голосом. Реджинальд, казалось, не замечал разницы в поведении Анны, обдавая её леденящим душу взглядом. Мне стало жаль девушку, пусть в какой-то степени я была рада, что она смогла выжить после выстрела, приобретя новую личность, которая, как мне показалось, совершенно ничего не боялась. С трудом отведя взгляд от Анны, я посмотрела на Азери. – Как такое вообще возможно?

– Это Блэкхоулл, – безмятежно улыбнулся мужчина, напомнив мне своей улыбкой Викторию. – Ты продолжаешь чему-то удивляться в этом городе? – он перехватил мой взгляд, насмешливо посмотрев в ответ. Реджинальд в очередной раз стал что-то объяснять Анне, указательным пальцем показывая на нас. Совершенно по-отечески Азери положил руку мне на плечо, подвигая ближе к выходу. – А теперь ступай, дитя, у тебя много дел впереди. Всё может получиться, но помни, что тебе нужно надеяться только на себя.

Я повиновалась его наставлению, зашагав к выходу, раздумывая над тем, что прикосновение руки Азери показалось похожим на прикосновение ладони Виктории, но если рука девушки практически обожгла меня, то ладонь мужчины была терпимо горячей. Очень скоро я выбралась на улицу, стараясь понять, была ли какая-то взаимосвязь между этими эпизодами, попутно вспомнив о тёплых руках Роджера, которые ощутимо горели в день финального представления. Несколько секунд я стояла, глядя в пространство, озадаченная тем, почему так внезапно вспомнила о Роджере. Списав всё на свою бурную фантазию, я встряхнула головой и сфокусировалась на настоящем.

Мне предстояло осуществить свою самую смелую идею, и, несмотря на предостережение Азери, я точно знала, к кому нужно было обратиться за полезным советом и поддержкой.

Не успела я постучать в дверь поместья Вандельштайна, как она сама распахнулась, а навстречу мне практически выпрыгнул его радостный владелец, словно заранее узнав о моём прибытии.

– Выглядишь чудесно! – Людовик налетел с объятиями, каким-то невероятным движением сумев затащить нас обоих в дом и закрыть за собой дверь, не выпуская меня из крепких рук. Я не успела ничего вымолвить в ответ, ошарашенная его поведением, как, Вандельштайн сам, наконец, отпустил меня и тут же схватил за плечи, со слишком жизнерадостной улыбкой рассматривая меня с ног до головы. – Не представляешь, как я рад, что ты почти полностью пришла в себя после того ужасного для тебя вечера, – бодро затараторил Людовик. Я же, в свою очередь, молча поджала губы в улыбке, распознав причину бурной радости. – Уверен, через пару недель ты даже не вспомнишь о Бруно. Обязательно найдёшь себе кого-то лучше него. Человека, который, возможно, даже не будет связан с криминалом…

– Людовик, – попыталась остановить молодого мужчину и молча улыбнулась, осознав, что он даже не услышал меня, активно жестикулируя.

– …он вытащит тебя из депрессии и поможет взглянуть на мир по-новому…

– Людовик.

– Ты быстро придёшь в себя, займёшься каким-то новым делом. Точно! Нужно отвлечься! Тебе нужно придумать новое увлечение, – с горящими глазами выпалил Вандельштайн, замерев и уставившись на меня с восторгом от только что придуманной на ходу идеи.

Воспользовавшись секундной заминкой, я поймала его руки, слегка сжав в останавливающем жесте.

– Людовик, – обратила на себя внимание. – Я в порядке. Посмотри на меня ещё раз, – не сдержала улыбки, заметив, как он моргнул, и с его глаз спала пелена сочувствия, смешанная с радостью встречи.

Вандельштайн засмущался, немного ссутулившись:

– Я перестарался, да?

– Немного, – едва кивнула в ответ, отпуская руки.

Скрывая лёгкое замешательство, Людовик выпрямился и поправил уложенные волосы, быстро успокаиваясь.

– Забочусь о своих друзьях, – с едва уловимой ноткой высокомерия произнёс он, после чего мягко улыбнулся. – На самом деле, я очень рад, что ты вернулась. Ну, понимаешь, ты , – он замялся, не зная, как объяснить.

Я кивнула, посмотрев в пустой проём коридора.

– Да, понимаю. Я и сама рада этому, честно говоря, – мой взгляд блуждал по пустому помещению, некогда переполненному боевыми товарищами Роджера. В доме стояла абсолютная тишина, не считая звуков наших голосов. – Тебе не бывает здесь одиноко?

– А что? – насмешливо поинтересовался Людовик, привлекая к себе внимание. – Хочешь переехать? – он улыбнулся, и светлые веснушки на его носу смешно сморщились.