Ян Айер - Они среди нас. 3, 9, 40…

– Помоги! – иногда слышал я голоса других людей.

Я втаскивал свои копии наверх, все помогали друг другу. Вскарабкиваясь, все тут же бросали свои молотки на пол. Не знаю почему, но я поднял два и запихнул их в карманы своего пиджака. Торчащие из карманов рукоятки меня не смущали…

Ад смог причинить нам ужасные боли и муки, но он не смог лишить нас человечности, пока не смог…

– Что нас ждёт за этой дверь? – спрашивали все друг друга.

– Ничего хорошего, – пробормотал я, даже не поняв, услышали ли меня.

Кругом были одни мои копии, не изувеченные, как я, но также страдающие и стонущие от боли. Площадка перед дверью была практически заполнена толпой, нас было около сотни, плюс снизу ещё прибывали люди. Дверь нужно было открывать, всех было не дождаться. Кто-то подошёл к стене и нажал на кнопку, находившуюся на ней. Дверь заскрипела и начала подниматься вверх. Когда она полностью открылась, за ней появился постепенно рассеивающийся туман, наружу хлынул теплый и даже слегка обжигающий пар.

– Нужно входить! – закричал кто-то из толпы.

Все ринулись за ним в следующее пространство Ада. Зайдя внутрь, мы оказались в метро, точнее на перроне метрополитена. Вдруг все начали издавать стоны, я тоже почувствовал сильную боль во всём теле. Оглядевшись, я увидел, что все мои копии начали принимать свой естественный облик. Все становились собой, изувеченными и изуродованными душами. Кто-то падал, корчась от боли в агонии на бетонном полу.

На стене висело огромное зеркало, подойдя к нему, я увидел своё отражение и ужаснулся. На моих коленях не было кожи, ноги были в крови, из груди торчали осколки рёбер, пальцы на левой руке, да и вся ладонь, были стёрты до костей. Из моей шеи сочилась кровь и торчали сухожилия. Половины лица не было, просматривался череп, сладковатый на вкус гнилостный запах, этот отвратный и тошнотворный запах обволакивал всё пространство вокруг.

Возле колонн по всему перрону лежали живые скелеты, они корчились от боли, они не могли больше идти, и умереть они тоже не могли. Они были обречены на вечные муки. Теперь боль была по-настоящему сильной, раздирающей изнутри. Вопли и стоны других только всё усугубляли. Гниющий народ постепенно заполнял перрон. Я понимал, что скоро должен прийти поезд, это было очевидно, но куда он направится? Думать об этом было страшно. Я видел, как множество людей просто уползало в открытую дверь назад, эти муки были действительно страшнее тех, что были на пути по гвоздям и на полосе препятствий с детьми.

Не знаю, сколько прошло времени, когда послышался громкий скрежет и свистящий звук. Приближался поезд. Адский поезд. Ни я, никто другой не знали, чего ожидать. Все стояли и смотрели в сторону рельс, стараясь подальше отойти вглубь перрона.

– Что ещё нас здесь ждет? – завопила женщина, стоявшая рядом со мной.

– Наверное, что-то интересное, – съязвил я ей и засмеялся.

Я был зол, я устал от боли, и мой смех, конечно, был истерическим, все полуразвалившиеся люди смотрели на меня.

– Не унывайте! – крикнул я. – Вагончик тронется, перрон останется!

После моей фразы сразу же появился поезд, со свистом тормозящий перед нами. Он остановился, и двери раскрылись, но заходить в него никто не спешил. Снаружи поезд был ржавым, он был весь в черной гари, от его стен отходил пар. Пахло ужасно…

– Он что, из самого пекла приехал? – тихо произнес мужчина в толпе.

– Нам туда и надо! – выкрикнул другой полуразложившийся живой труп и засмеялся во весь голос.

Все начали перешептываться, переговариваться между собой, пока из вагонов не зазвучал громкий женский голос, который обычно просит людей уступать места, не забывать свои вещи и объявляет следующую станцию. На этот раз речь была совсем иной.

– Гордыня! Зависть! Гнев! Уныние! Алчность! Чревоугодие! Блуд! – несколько раз подряд, громко и чётко, с паузами повторял голос.

– Это грехи, семь смертных грехов, – доносилось из толпы. – Мы должны раскаяться!

– Поезд тронется через десять минут! – продолжал голос из поезда. – Будьте внимательны…

После чего голос стал еле разборчивым, как будто зажевало аудиокассету, появились помехи, и голос совсем утих. Донеслось шипение от поезда, которое обычно происходит перед его отправлением. Все люди быстро ринулись внутрь, я был в их числе. На скамьи и сиденья внутри вагона садились особо изувеченные люди, им уступали места более стойкие. Двери закрылись, и поезд начал своё движение. Я стоял возле двери, держась за перила, и думал, что ждёт нас, пассажиров этого адского поезда.