Виолетта Векша - Страшная сказка

Марк открыл багажник, закинул туда Главный Ингредиент Деликатесного Супа, взял из салона черное портмоне, и мы двинулись вверх по улице – дрожа и то и дело поскальзываясь на блестящем асфальте.

Дождь уже лил вовсю, темные волосы Марка прилипли к его высокому лбу, он, как и я, весь промок, однако его пальцы твердой хваткой держали мою дрожащую руку. Когда он взял меня за руку, я несколько опешила, но возражать не стала: его жгучая, словно обожженная раскаленными углями, рука согревала меня, и это было приятно, что уж скрывать. Проходя самый популярный в городе паб, около которого, несмотря на непогоду, толпилась куча развеселых мужчин, я заметила, что рука Марка слегка напряглась. Опустив глаза, я постаралась сделаться как можно незаметней и пройти это место как можно быстрее. Увы – мои желания не совпали с желаниями подвыпивших завсегдатаев пивной.

– Эй, рыжая! Давай к нам, под нашим крылышком потеплее будет! – крикнул один бородатый кутила. Его дружки, салютуя нам бутылками пива, плотоядно заржали.

– Да! Бросай своего патлача и иди к нам, уж мы-то тебя и согреем, и приголубим, – загоготал другой голос.

Я ничего им не ответила, но чувствовала, что Марк напряжен, как дюжина накаленных струн, и что его негодование очень скоро может с силой, нисколько не сравненной с силой воющего ветра, обрушиться на пьяных зазывал. Я стиснула руку мужчины и, заслонив от его лица улюлюкающую компанию, быстро повела его вверх по улице. Только когда мы прошли два квартала, оставив позади себя разгулявшуюся компашку, Марк расслабил хватку, чуть разжав мои согретые его теплом пальцы.

На пути нам встречались и другие пабы, но практически во всех них сквозь мутные, запотевшие стекла виднелись многочисленные тени людей, пришедших согреться за кружкой грога в этот холодный дождливый вечер. Наконец я заметила в тени кустов, гнущихся к земле под порывами ветра, маленькое кафе «Тет-а-тет». Светящееся теплым светом заведение показалось мне раем после промозглого холода улиц (хотя, думаю, в ту минуту я была бы рада и хлеву).

Кафе было небольшим, но очень уютным. Мы прошли к столику, стоящему в дальнем углу, сели друг против друга и стали изучать скромное меню.

– Суп-пюре и Шепардский пирог, пожалуйста, – заказала я подошедшему официанту.

Парень был еще школьником, на вид лет шестнадцать, его скобы на зубах забавно контрастировали с черной бабочкой, повязанной вокруг его шеи.

– …и пирог, записал. – Он старательно водил ручкой по блокноту. – Что-нибудь из напитков?

– Да. Ирландский кофе… И постарайтесь принести его горячим.

– Ну конечно, – пацанёнок улыбнулся своей юношеской улыбкой и заверил меня, что лучшего кофе в Лаундервиле я больше нигде не найду.

Я хмыкнула, качая головой и ловя улыбающийся взгляд сидящего напротив меня молодого человека. Ох уж эти самонадеянные ирландские школьники!

– А вы что будете? – обратился парень к Марку.

– То же, что и эта очаровательная девушка, – сказал мужчина, кивком указывая на меня.

Я смутилась, а паренек, быстро взглянув на меня и тут же покраснев от выжидающего, иронично-насмешливого взгляда Марка, пробормотал:

– О… Да, разумеется. Конечно… Да. Будет сделано, – он развернулся на каблуках и поспешил удалиться. Я заметила, что Марк проводил его долгим взглядом.

Людей в кафе «Тет-а-тет» было немного – кроме нас, в двух столиках от нашего, ворковала влюбленная пара да в углу худой мужчина в потрепанном костюме уплетал большого омара. Лилась мелодичная музыка, и я, слава тебе господи, начинала чувствовать кончики замерзших пальцев на руках.

Вскоре принесли разложенный по чашкам суп-пюре, и я с большим удовольствием принялась за нежный картофель. Вытирая губы салфеткой, я рассказывала Марку о своей семье, о своих увлечениях и о том, как сильно я скучаю по сестре. Мы пробовали пирог, и Марк узнавал о моих стремлениях, о магазинчике «Счастье рядом», спрашивал, нравится ли мне там работать.

– Не могу сказать, что я ее ненавижу, эту работу, но иногда… иногда я просто хочу всё послать к чертям, – честно ответила я.

– Понимаю… – прищурившись, он смотрел, как стекает серыми каплями дождь за окном.

Когда мы пили кофе, от которого валил горячий пар (пацаненок не покривил душой – кофе был очень добротный и обжигал мне горло получше эля), я рассказала Марку о своих планах и обмолвилась о том, как было бы чудесно съездить к сестре в Крослин. На этих словах молодой человек дернулся, мышцы под тонкой тканью взгорбились, напружинились, и сам он как-то подобрался, словно почувствовал нависающую над ним угрозу. Его карие глаза потемнели, стали почти черными.