Наталья Полесная - Ради красоты

Янита на секунду замерла, затем в беспокойстве достала из кармана пузырёк с таблетками. С закрытыми глазами подождала, пока боль не снимется, не спрячется, а тело не укроется химическим маревом.

– Больно? – спросил он, приподнимаясь.

– Ничего.

Янита подмечала, что с годами её особенность тонко воспринимать красоту раскрывалась, позволяла проникать в предметы глубже, становиться с ними чуть ли не одним целым. Ещё минуту назад она была камышом, который накаляло щедрое солнце, теперь она стала корой дерева, с вырывающейся из-под неё густой смолой. Но полностью отслоиться, ускользнуть из реальности не позволяло тело: резью в плече оно всё время возвращало обратно.

– Почему не перестанешь рисовать? Неужели это важнее твоего самочувствия? – бурчал он, вглядываясь в побелевшее лицо любимой.

– Я и так рисую не каждый день.

– Не обижайся, я понимаю, что это важно, но я устал каждый день видеть тебя больную.

Яня не понимала, чем заслужила любовь Богдана, ведь она была его недостойна, он был добр, красив, а она – калека. Поэтому, чтобы сократить расстояние между ними, нужно было рисовать лучше, как можно лучше, и хотя бы так суметь принести в его мир немного радостного изумления. Чуть ли не каждый месяц она торжественно дарила ему рисунки, но не была уверена, что этого достаточно, поэтому раз за разом горько сетовала, что так и не закончила художественную школу.

Богдан, силясь сменить тему, поинтересовался, как дела дома.

– Не знаю, что происходит у родителей, – Яня подвинула на полотенце клевер, – они ничего мне не говорят, оберегают, видимо.

– Мы все тебя оберегаем, – облизнул губы и запрокинул голову. Время близилось к полудню, жара становилась нестерпимой даже в тени. – Мне кажется, что в нашем городе мало счастья. Я не только про людей. А про то, как это совпало здесь, что любые его проявления проходят мимо.

Парк заполнился пением кукушки.

– Слышишь? – она вытянулась, призывая к тишине.

– Ты о чём?

– Кукушка-кукушка, сколько мне жить осталось? Один, два, три…

Богдан считал вместе с ней.

Вдалеке звучал голос бабушки:

– Богдан пригожий. Волосы пышные, как у девочки. Но Богдана любят не за красоту, а за то, что он добрый. Даже во сне Богдан помогает перевозить чужие вещи. Ему кажется, что он похож на подорожник. Потому что любит дороги и раны. Но своих болей у Богдана больше. Их он любит ещё сильнее. Если бы боль была водой, то Богдан превратился бы в рыбу. Богдан обожает музыку и не выносит книг. Он не любит всё маленькое и поэтому закрывает уши от муравьёв. Нужно целовать Богдану ступни, но люди этого никогда не делают, губят его. Особенно те, кто рядом. Потому что пригожее хочется под корень срезать, а не ласкать.

Яня попыталась встать. Богдан не позволил. Он придавил её плечи к дереву и шёпотом спросил:

– Чего ты хочешь больше всего?

От его янтарного цвета кожи исходило тёплое свечение. Пульсирующее волнение поднялось в ней:

– Научиться отражать красоту.

Он на мгновение задумался, а затем проговорил:

– Нам нужно не это, нам нужна белизна, чтобы очиститься.

Тоненькие и лёгкие, они вспорхнули с места и, взявшись за руки, скрылись в зарослях камыша.

Узловатыми пальцами больной руки Янита держала кору дуба, другая рука вцепилась в банку с водой. Никогда её руки и тело не бывали в таком согласии, как при приготовлении краски. Казалось, девушка застыла, так внимательно она прислушивалась к тому, как потрескивал под небольшим металлическим тазом огонь. Взмахнула рыжей копной волос и, не поднося банку близко к тазу, плеснула воду, пузыри на поверхности жижи опали.

– Ты что опять тут делаешь? – спросил отец.

– Добываю золото из недр земли, – хохотнула Яня.

– Интересно, дождусь ли я когда-нибудь, что ты добудешь из недр что-нибудь съедобное, – вышел на балкон курить.

– Когда я нарисую ту самую картину, ты будешь сыт, как никогда.

– А тебе разве мать не запретила грязь в её посуде варить? – не дождавшись ответа, отец прикрыл дверь, ему нужно было позвонить.

В последнее время он всегда закрывался, Яня чуяла, что его поведение как-то связано с гранатами, но спросить не решалась.

Она достала из тумбы марлю и резинкой закрепила её у горловины банки. Когда краска будет готова, её следует процедить.

Янита никогда не начинала примерять к картинам краску, пока с точностью не отрабатывала способ её приготовления. Она не могла даже помыслить, чтобы краска закончилась, и не было возможности её повторить. Яня была одержима поиском идеальной краски для своей особенной картины.