Лина Вальх - Повешенный

Дверь приветливо звякнула входным колокольчиком, но этот звон напомнил Уильяму поминальный колокол в церкви. Анхель улыбался, все так же приобнимая Уилла и направляя за собой.

– Предлагаю прогуляться и обсудить все детали, – Анхель потрепал Уильяма по плечу, как старого приятеля. – Тут неподалёку есть очень милый ресторанчик. Его владелец – мой хороший знакомый. Там нам никто не помешает.

Если бы за каждой улыбкой Анхеля Куэрво скрывались добродушие и искренняя дружба, Уилл был бы не прочь с ним общаться чаще, чем раз в три месяца.

Но Анхель Куэрво никогда на приглашал Уильяма в ресторан на дружескую беседу.

Июнь, 1932

– Поднимай свою задницу, Белл, и отправляйся к остальным. Не задерживай очередь желающих отдохнуть в карцере.

Металлический скрежет проржавевшей двери разорвал лёгкую пелену сна, все еще окутывавшую только проснувшегося Уилла. Глаза открывались сквозь силу, сквозь яркие вспышки ослепляющей головной боли, сопровождавшей каждое пробуждение мужчины на протяжение уже нескольких долгих и мучительных для него месяцев. Просыпаться было тяжело. Но не сложнее, чем каждый день мириться с разрывающими изнутри душевными пытками.

– …виновен…

Болезненный пинок под ребра и удары по спине и почкам, – Уилл был уверен, что по ним, – бодрили не хуже крепкого ароматного кофе, а холодные солнечные лучи пробивались сквозь небольшие окна и плясали перед полуслепым взглядом Уилла яркими оранжевыми и алыми пятнами. Уильям покачнулся, врезавшись в холодный металлический косяк двери, и почувствовал, как маленькие раны на руках вскрылись капельками крови. Время не могло вылечить разбитых в кровь костяшек или сломанного носа, но оно методично затягивало, нет, зализывало грубые неровные рубцы в душе Уилла, подменяя воспоминания новыми.

– …к четырнадцати годам…

Еще один удар под колено окончательно заставил Уильяма рухнуть на пыльный пол коридора и поморщиться, когда дверь за спиной с таким же противным скрежетом захлопнулась, отгораживая его от липких давящих мыслей. Рука схватила его, поднимая на ноги, а толчок в спину придал сил распрямиться и уверенным шагом послушно направиться за офицером по тусклым коридорам, освещаемым лишь слабо мигающими лампочками да изредка пробивающимся сквозь загнанные под самый потолок небольшие решетчатые окна солнечным светом.

– …дело закрыто…

Он уже почти привык к своей жизни. Или же просто смирился, как советовали ему остатки совести. Возможно, вскоре он бы навсегда забыл о том, что жил когда-то по-другому, не чувствовал все время на себе пристального взгляда надзирателей и не ждал очередного дня, чтобы мысленно вычеркнуть его из длинного списка отведённых ему лет. Возможно, вскоре он бы перестал ощущать на себе запах новой жизни, покрывавший его с головы до ног каждый раз, когда ломался один из туалетов. Возможно, вскоре…

Возможно, вскоре Уильям бы снова начал жить.

– Ты жульничал!

Тяжёлый волосатый кулак с грохотом опустился на хлипкий деревянный стол, краска с которого слезла настолько давно, что уже никто и не помнил, каким он был до того как прогнить и почернеть.

Уильям поморщился и вытащил зажатую в зубах сигарету. Карты были открыты и теперь всем вокруг было предельно ясно, кому сегодня уйдут все поставленные деньги и пачки сигарет. Впрочем, как и во все остальные разы, когда Уильям предлагал перекинуться парочкой партий.

– О нет, увольте, – уголки губ Уилла дрогнули в едва заметной саркастичной усмешке, и мужчина сделал небольшую затяжку, чувствуя, как тёплый дым заполняет лёгкие. – Просто кто-то не умеет играть. Вот и все.

Тихий ропот пробежался по толпе, и взгляд Уилла заметил парочку одобрительных кивков. Разбитый кулак заныл, а пальцы свело ноющей болью, от которой Белл был не в силах даже слабо пошевелить хотя бы одним кончиком. Пришлось сделать над собой усилие, чтобы накрыть свой выигрыш ладонью и подтянуть поближе к себе, бегло пересчитывая немногочисленные потемневшие монетки и смятые купюры.

– У тебя были другие карты! Я видел!

Еще один удар опустился на полуразвалившийся стол. Уилл устало вздохнул, пряча в карман пачку сигарет, и поднял взгляд на сегодняшнего противника, осуждающе покачав головой.

– Как ты мог это видеть, если я всегда держал их к тебе рубашкой? Джеки, милый, – Уилл ловким движением сгрёб карты в охапку и сложил их в ровную и аккуратную стопку, – отыграешься в другой раз. С кем не бывает.