Ар Елав - Операция «Хануман»

6°10’16.9″N 1°13’25.1″E

Так происходит везде – моряки не ограничиваются припортовой зоной, а разбредаются в поисках приключений на свою пятую точку по всему городу. Но в этот раз обычный для 14 полицейского участка распорядок дня был нарушен. Сержант Алессандро Бийянгма заступил на дежурство по участку в восемь ноль-ноль и, как обычно, взялся за чтение рапортов ночных патрулей. Среди них попался один, заслуживающий особого внимания своей необычностью: перечисление «подвигов», совершенных задержанным, заняло в рапорте целых две страницы, что для местных полицейских, не очень-то хорошо владеющих грамотой, и уж, тем более, не любящих писать, было случаем, из ряда вон выходящим. И все эти подвиги – нанесение тяжких телесных повреждений, причинение вреда собственности и сопротивление при аресте на месте убийства. Прочитав еще пару раз этот рапорт, Бийянгма принял самое правильное решение в этой ситуации – он просто положил его в самый низ этой, нельзя сказать, что такой уж большой стопки рапортов, и занялся более простыми делами, среди которых были рапорта о мелком хулиганстве и нарушениях общественного порядка. Суть этих рапортов состояла в том, что кто-то не добежал до туалета и, помочившись на фонарный столб, попался на глаза полиции, кто-то послал по известному адресу сделавшего ему замечание патрульного, кто-то разбил окно, кто-то не захотел заплатить за пиво, а кто-то устроил драку в баре и сам же за это поплатился, оказавшись выброшенным на улицу, избитым, униженным и вдребезги пьяным. Подобные проступки повторялись день ото дня с завидной постоянностью, изменяясь лишь в деталях, не меняющих общего фона рабочей обстановки, давно ставшей уже обыденной и привычной. С такими задержанными поступали просто: иностранных моряков и местных жителей штрафовали на месте и отпускали, а, ставших уже завсегдатаями местных тоже штрафовали, если у них были еще деньги для оплаты штрафа, или просто выгоняли пинками под зад, обещая в следующий раз отправить на корм крокодилам. Такая мера убеждения на какое-то время срабатывала, но через пару дней этот хулиган попадался снова и с ним обращались по давно заведенной практике: есть деньги – плати штраф, нет – пинок и очередное предупреждение.

Наконец, распустив всех «посетителей», Бийянгма снова натолкнулся на рапорт о задержании на месте убийства. Снова перечитав его, дежурный задумался: «Что же с ним делать? Никаких документов у задержанного не обнаружили. Доставлен в участок в бессознательном состоянии. Допросить его возможности нет – он еще не пришел в себя. Да и зачем с ним возиться? Придет следователь и допросит». Но так как заняться ему, в общем-то, было уже больше нечем, он сидел и снова перечитывал рапорт, разбирая каракули полуграмотных коллег. «На месте происшествия обнаружен труп, двое пострадавших без сознания доставлены в госпиталь Сан-Мишель, а парень, который стал причиной всей этой истории, при задержании выбил одному из патрульных челюсть, а другому разукрасил физиономию и расквасил нос так, как и на боксерском ринге редко увидишь. Третьему сломал руку и умудрился сломать кобчик. И, как назло, документов ни у кого нет», – анализировал подробности дежурный. Представив себя Шерлоком Холмсом, Бийянгма решил применить «индуктивный» метод, о котором имел весьма смутное представление на основе когда-то давным-давно прочитанного рассказа Артура Конан Дойла. Перебирая в уме факты и пытаясь сложить из них логическую картину, дежурный пришел к совершенно неожиданному выводу, к которому его подтолкнуло описание одного из пострадавших: «Белый. Особые приметы: большой горбатый нос». «Француз! Только у француза может быть такой нос, – удовлетворенный Бийянгма радостно хлопнул в ладоши. – А я очень неплох, если сумел из этих обрывков определить его национальность! Может быть, мне стоит в следователи перейти?».

Солнце уже давно вышло на свою немилосердную орбиту и снова стало прожаривать Землю. «Хорошо бы сейчас холодного пива», – подумал Бийянгма, протягивая руку за стаканом с водой, и чертыхнулся: правила есть правила – за пиво на дежурстве можно и по шее получить. С ненавистью опрокинув в себя стакан теплой воды, Бийянгма поморщился: вода уже нагрелась, а он ведь только недавно достал бутылку из холодильника. «Вот бы уехать на север», – стал мечтать Алессандро. Он бредил Италией. Италия была источником его постоянной депрессии. Появившийся в Ломе четверть века назад итальянский коммерсант, через некоторое время вернулся в свою родную Италию, а через девять месяцев в грязных кварталах Старого города появился на свет маленький чернокожий мальчик, во всю глотку заявивший о своем праве на жизнь. Да так громко, что местные мудрецы заявили в один голос: «Быть ему большим начальником!». «Что ж, – криво усмехнулся Бийянгма, – дежурный сержант в полицейском участке действительно большой начальник. Ночью. Какой же подлец папаша», – в очередной раз решил он, злясь на то, что родился не в том месте, где ему было бы жить лучше. По его мнению, в Италии, находящейся севернее Того, должно было быть значительно прохладнее. Человеку, в жилах которого смешалась кровь его предков, бывших нигер-конголезцами и французами, немцами и итальянцами, было жарко и неуютно на Родине. Его манила, его звала Италия – страна его отца, которого он никогда не видел. Страна, в мечтах его, так отличающаяся от той, в которой он жил и гражданином которой являлся. Даже в его внешности были детали, отличающие Алессандро от большинства своих сограждан – папаша постарался и подарил ему прямой нос и тонкие губы, а итальянские гены со временем слегка отбелили негритянскую кожу. Но волосы его кучерявились, так же, как и у всех, и он рос среди таких же детей бедняков, впитывая в себя обычаи и традиции своего народа, пока не заинтересовался своим, таким нетипичным для тоголезцев, именем. После рассказов матери и стариков о своем происхождении, он стал интересоваться Италией, да и не только ей, а и остальным миром, и постепенно, с осознанием происходящих в столице событий, в нем сформировалось чувство неприятия несправедливости, царящей вокруг культа Эйадемы.