Андерс Рослунд - Сладких снов

Кто-то выбрал именно этот снимок, чтобы донести до них что-то очень важное.

– Вернер, ты не спишь?

Гренс набирает номер Гуннара Вернера в надежде, что худощавый инспектор все еще в своем кабинете на Кунгсхольмене – штаб-квартире многих полицейских операций.

– Эту неделю у меня ночная смена.

– Я по поводу фотографии, которую ты мне передал.

– Да?

– Можешь переслать ее мне на почту в электронном виде?

– Ну, в этом случае мне придется официально все зарегистрировать. Ты ведь этого не хочешь, насколько я понимаю?

Все ясно. Именно поэтому Вернер и подошел к нему лично. Переданная из рук в руки фотография не оставляет так много следов.

– Увеличить можешь?

– Да, но снимок и без того не очень качественный.

– Сейчас я к тебе подойду.

– Не лучшая идея, Эверт. У начальства могут возникнуть вопросы. Оставайся на своем вельветовом диване, слушай музыку. А минут через двадцать спустишься к своему почтовому ящику, окей?

Ровно через двадцать минут Гренс темными коридорами пробирается к своему почтовому ящику, в который почти никогда не заглядывает. Верхним в кипе нечитаных газет и нераспечатанных писем лежит коричневый конверт формата А4, без обратного адреса и отправителя. Гренс возвращается к себе, все так же тщательно запирает дверь и осторожно вскрывает конверт указательным пальцем.

Двенадцать листов бумаги одинакового формата. Вернер разделил снимок на двенадцать частей и увеличил каждую в двенадцать раз.

Гренс опускается на колени и принимается раскладывать пазл.

Он должен вглядеться в каждую часть, в каждую деталь, чтобы вычитать из этого всего то, что ему нужно. Миллиметр за миллиметром разглядывает он безголового мужчину. Потом раздетую девочку. Спартанскую обстановку комнаты.

Но при таком увеличении контуры расплываются настолько, что порой невозможно понять, где заканчивается один объект и начинается другой.

Сверху вниз, слева направо.

С болью в коленях и ноющими бедрами, склоняясь до предела раздраженным телом над разложенными на полу листками.

И в результате – ничего.

Наконец Гренс сдается, медленно поднимается с пола.

И в этот момент все меняется – боже мой!

Случайно его взгляд цепляется за участок стены за девочкой и мужчиной. Точнее, за маленькое круглое зеркало за их спинами. Так вот что он ищет! Эти точки на стекле вовсе не грязь и не погрешности фотосъемки, как он предполагал вначале.

Эверт Гренс торопится, – то же знакомое чувство в груди. Он достает с полки антикварную лупу с рукояткой, берет с пола листок и переносит его на стол, под абажур настольной лампы, которую опускает как можно ниже.

Похоже, он не ошибся и чуть заметные пятна на стекле – это буквы на спине мужчины, точнее, на верхней части его темной рубашки.

Гренс проводит лупой снизу вверх, приближает ее к бумаге, потом отводит. Пока не становится окончательно ясно – большее увеличение только затрудняет просмотр.

Гренс выбегает в коридор, минует три запертые двери и открывает четвертую. В кабинете Свена Сундквиста в ящике стола хранится маленький пузырек, который пользовался большой популярностью во время печатных машинок, а теперь почти не востребован – канцелярский забеливатель, совсем новый, что странно.

Когда Гренс снова склоняется над листком бумаги со спиной преступника, случайно попавшей в зеркало, у него больше не болят ни колени, ни бедра. Так оно происходит каждый раз, когда Гренс имеет дело с человеком, для которого чужая жизнь менее ценна, чем его собственная. Тело наполняется адреналином, и это похоже на опьянение, поднимающееся откуда-то изнутри.

Вот так…

При разрешении, которое оставляет желать много лучшего, Гренс принимается за работу с контрастами.

Успех, конечно, маловероятен, но опыт показывает, что иногда срабатывает и это. Если изображение недостаточно контрастно, можно попробовать нанести белила на серые участки, – на то, что Гренс поначалу принял за пыль или грязные пятна на зеркале. По-видимому, это все-таки буквы, и их нужно всего лишь сделать отчетливее.

С мелкой моторикой у него всегда было неважно. Легкие прикосновения кисти в неуклюжих пальцах – и вот серые пятна организуются в некое подобие букв.

Или все-таки нет?

Он все еще ничего не видит. Но кисть порхает, направляемая все более уверенной рукой. Белая краска попадает в точности туда, куда нужно.

Он поднимает голову, чтобы разглядеть листок на расстоянии.