Элизабет Дэй - Сорока

– Это чертовски безответственно, вы правы.

Мариса никогда раньше не слышала, чтобы отец грубо выражался. Он говорил с пренебрежением, а его голос звучал сердито. Девочка подумала: «Снова напился своего виски?»

– О, я не знаю. Последнее, что я слышал, это Кентиш-Таун.

Название крепко засело в памяти Марисы.

– Ха! Довольно. Да. Вполне.

Снова долгое молчание.

– Все в порядке. Спасибо за звонок. Извините, если я слишком злился, просто…

Мариса на цыпочках пошла обратно в кровать, понимая, что разговор близится к завершению, а потом отец пойдет ее проверять.

– Мариса? – он явно оказался удивлен вопросом. – О, с ней все нормально. Приняла с должным спокойствием. Никаких проблем.

Тогда Мариса почувствовала гордость. И лишь годы спустя поймет, что такое настоящие проблемы.

До Кентиш-Таун добралась чуть позже 16:00. Была осень, и вечера наступали все раньше, поэтому в небе уже сгущались сумерки. Едва только Мариса поднялась по эскалатору и приложила свой проездной к турникету «на выход», она внезапно осознала, что не имеет ни малейшего представления, что делать дальше. Все ее познания заканчивались «Кентиш-Таун». Других сведений о местонахождении матери нет. За последние годы она подслушала много разговоров и обшарила все ящики в доме, надеясь найти хоть какие-то зацепки, но вместо этого постоянно натыкалась на старые списки покупок, погнутые скрепки или ключи от старых и давно снятых замков.

Она представляла себе Кентиш-Таун маленькой деревушкой, какой видела ее в эпизодах «Почтальона Пэта». Зелень, паб с деревянными балками и красивые домики с розами на подоконниках. Оставалось только найти мать. Мариса думала, что все будет просто: достаточно посмотреть по сторонам и, возможно, зайти в местный магазин и спросить кого-нибудь о Гарриет Гроувер.

Но тут не было ни лужаек, ни паба, ни одного красивого дома. Только грязный тротуар и сплошной поток транспорта, от которого ее отделяли тонкие серые перила. Мужчина в красном плаще, продававший популярную уличную газету, наклонился вперед и успел кинуть плотный сверток, прежде чем Мариса поняла, что вообще происходит.

– Нет, нет, спасибо, – она протянула экземпляр обратно.

– Тогда проваливай, – ругнулся мужчина и отвернулся.

Автобус, выбрасывая в воздух видимые облачка выхлопных газов, с грохотом пронесся мимо. Мариса чувствовала свою беспомощность, стоя посреди городской сутолоки. Женщина в красном брючном костюме. Мужчина с маленькой собачкой на поводке. Девочка, толкающая перед собой коляску с куклой со стеклянными глазами. Подросток со своим телефоном – Nokia, прямо как у нее – кричал, что не собирается никому ничего объяснять и что от него вообще должны отстать. Все куда-то шли, неслись, мимоходом бросая на нее нетерпеливые взгляды, а Мариса стояла на месте и ничего не понимала.

И все же она верила. Своеобразная, взявшаяся из никоткуда вера в то, что стоит только немного пройти вперед, и мать сразу объявится. Она ушла от них десять лет назад, но Мариса была уверена, что моментально ее узнает: отведенные назад плечи, взлохмаченные волосы и упитанные бедра. Почувствует ее запах, состоящий из ванили и дыма от сигарет «Силк Кат», мать курила их каждый день. Или запах ее мыла, упакованного в узорчатые пакетики, припечатанные золотой медалькой. Да, Мариса определенно была уверена, что найдет свою мать где угодно.

А вот насчет Анны такой уверенности не было. Трудно себе представить десятилетнюю сестру, которую ты давно не видела, но, возможно, она похожа на Марису в этом возрасте. «Да, это очень логично», – сказала она самой себе. Все же, несмотря на долгую разлуку, они сестры.

Она пошла по тротуару прочь от станции метро. За поворотом улица упиралась в пологий холм. На углу оказался паб, она заглянула в окно и увидела теплую и манящую обстановку, в свете ламп красиво поблескивали пивные краны. Марисе всего семнадцать, но она не раз бывала в пабах. Школа-интернат давала значительную свободу. Им разрешалось посещать один паб в городе, пока они пьют там только безалкогольное пиво, но это правило столь часто нарушалось, что перестало быть правилом. По выходным Мариса с друзьями выходила из школы, сообщая миссис Карнеги, что якобы они собираются в разрешенный паб, но вместо этого ребята садились на поезд до Вустера и показывали поддельные удостоверения личности вышибалам в «Карго» – дрянном ночном клубе, где каждый субботний вечер играла «клубная классика». Там они пили ром с колой и танцевали, а Мариса запрокидывала голову и двигалась в такт ритму, танцуя поближе к понравившемуся мальчику. Все модные движения она выучила по музыкальным клипам, и получалось у нее неплохо. Мариса это знала, и, пусть она и не была самой красивой девочкой в классе, но танцпол – однозначно ее стихия. Кружащая в неровных бликах стробоскопа, она знала, что может понравиться любому.