Элизабет Дэй - Сорока

– Мы пытаемся сохранять позитивный настрой, – рассказала Мариса завучу, миссис Карнеги. – Я читала об этом. Думаю, для мужчин в таком возрасте это вполне нормально. Но шансы на выздоровление есть.

Мариса осталась довольна собой. Она решила избрать тактику «мне трудно, но я держусь» и не проиграла. Слезы были бы лишними, хотя Мариса уже научилась плакать по своей прихоти. Она хотела разыграть перед миссис Карнеги сценку, будто потрясена неожиданной новостью, но все же справляется, и не поддается пораженческим настроениям. Это должно понравиться оптимистичной миссис Карнеги.

– Ты правильно делаешь, Мариса, – завуч прервала ее как раз вовремя. – Важно сохранять позитивный настрой.

Женщина сняла очки, и они повисли на красочной пластиковой цепочке.

– Тебя кто-нибудь заберет? – участливо осведомилась миссис Карнеги.

– Меня всегда забирал папа, – продолжила врать Мариса. – Но нас только двое, да вы и сами прекрасно знаете, но… – тут она позволила голосу дрогнуть. – Сейчас он не в лучшей форме, поэтому мне придется поехать на поезде.

Миссис Карнеги кивнула и сказала:

– Очень хорошо, хорошо, – с этими словами она подписала официальное разрешение.

Отец, конечно, был в полном порядке. Он так никогда и не узнал, что его сразила неизлечимая болезнь, и когда девочка появилась к концу семестра, на первый взгляд здоровая, но какая-то растерянная, Мариса снова соврала, что их молитвы были услышаны, а папа чудесным образом исцелился.

– Но он не любит говорить на эту тему, – предупредила она. Миссис Карнеги улыбнулась и положила руку на ее плечо.

– Разумеется, милая. Я не стану об этом говорить.

Письменное разрешение миссис Карнеги, спрятанное в карман блейзера, дало Марисе волшебный доступ к внешнему миру. Школа построена в неоготическом стиле с горгульями и башнями, и поговаривали, будто там водятся привидения, а еще школа удачно располагается рядом с железнодорожной станцией города, поэтому до поезда на Лондон идти совсем недалеко. Мариса сняла блейзер и надела джинсовую куртку. Закатала пояс темно-синей школьной юбки, чтобы та стала на несколько сантиметров выше колен. Расстегнула белую блузку и завязала узлом на пупке, потом распустила волосы и раскидала по плечам. Макияж делала уже в туалете поезда, и глаза пришлось подводить несколько раз, потому что от тряски вагона рука дрогнула и соскользнула по щеке, оставив на ней бесформенное пятно краски.

Искусством макияжа она овладела благодаря журналам для девочек. В выпуске «Макияжа для школы» было подробное руководство по созданию образа на выпускной. Все предложенные там косметические продукты Мариса купила или украла. Глядя на размытое отражение в зеркале, она нанесла на ресницы два слоя туши марки «Мейбеллин», ведь в журнале авторитетно заявлялось: «Это сделает ваши ресницы неотразимыми!» По щекам, под определенным углом, растерла кремовые румяна, подчеркнув их мазками бронзера. Губы накрасила перламутровым блеском. Отошла назад, оценивая свое отражение. Теперь она выглядела старше, чем планировала, и ее лицо, казалось, слишком выделялось на фоне подросткового тела. Но потом Мариса привыкла к своему новому образу и заулыбалась. «Я выгляжу слишком сексуально», – подумала она и растерялась, ведь стала немного похожа на Бритни Спирс из того видео или Брижит Бардо на старых фотографиях.

Был уже полдень, когда три часа спустя поезд прибыл на станцию Паддингтон. У Марисы имелся тщательно продуманный план, и она его придерживалась. Сначала нужно проехать по кольцевой линии от Паддингтона до Кингс-Кросс, а потом на Хай-Барнет перейти на Северную линию. На Северную линию вели два пути, поэтому нужно быть внимательной, и выбрать верный. Несмотря на это, если допущена ошибка, всегда можно пересесть на Кэмден-Таун. Пунктом назначения значился Кентиш-Таун.

Спустя несколько месяцев после ухода матери Мариса услышала, как отец говорит по телефону. Это случилось поздно ночью, и она должна была спать, но по голосу отца Мариса поняла, что разговор имеет особую значимость. Уже в детстве она по интонации научилась определять степень важности информации.

– Понятия не имею, – произнес отец. Мариса вылезла из кровати в одной лишь ночной рубашке и присела у перил лестницы наверху. Стояла на четвереньках и боялась пошевелиться, чтобы ни одна половица не выдала ее присутствие.

– Я уже сказал, она никогда не оставляла адреса.

По наступившей тишине стало очевидно, что человек на том конце провода что-то говорит. Мариса уже поняла: они обсуждают мать.