Элиана Арнтгольц - Тёмные времена души. Карта смерти

Однажды одна из прихожанок обратилась к батюшке:

– Батюшка преподобный, уделите мне минуту вашего времени, нехорошие вести у меня для вас. Хочу с вами с глазу на глаз переговорить.

– Да, матушка, могу время уделить. Служба закончится, люди разойдутся, а вы ждите меня на улице у храма, погода-то сегодня какая, благодать.

Сказано – сделано. После службы батюшка вышел из храма, его ждала прихожанка Евдокия.

– Слушаю вас, матушка! – обратился Илларион.

– Батюшка, горе у нас! Не знаю, с чего и начать…

– Давайте с начала! Что случилось? Чем я могу вам помочь?

– Батюшка, не сочтите меня за умалишённую, юродивую какую. Икона улыбается, злобный оскал я вижу. Страх пробирает аж до костей, дух перехватывает, кровь в жилах стынет.

– Ты про какую икону говоришь, Евдокия?

– Да как же про какую? Николай наш, Чудотворец!

– Знаю, творится что-то неладное, заметил я давно, да вот грешил, что почудилось мне иль нездоровится. Но раз уже и люди замечают, значит, и вправду плохи дела у нас.

– Батюшка, Абара это. Церковный бес у нас завёлся! Ходит тут одна карга старая, всё поклоны челом отбивает. Господи, прости меня за сквернословие! Слышала я однажды, кому она молитвы читает да поклоны отбивает. Молитвы-то перевёрнутые, тарабарщина какая-то. А апосля всего – НИМА, НИМА. Аминь наоборот. Веретница она. Люди-то от неё шарахаются, как от огня бегут. Батюшка, не по себе мне от всей этой чертовщины. Делать-то что?

– Матушка Евдокия, на всё воля божья, Господь послал нам эту напасть, Господь и поможет нам с этим справиться. Общими усилиями мы эту нечисть выведем. Обращусь за советом к главному протоиерею, как правильно поступить. Прошу вас сохранить тайну о происходящем, сеять смуту сейчас ни к чему, и не вправе мы творить самосуд. Матушка, если что ещё неладное заметите, сообщите мне. А теперь ступайте с миром! Да поможет вам Бог!

С этими словами батюшка перекрестил Евдокию и откланялся восвояси.

Дом батюшки находился неподалёку от церкви, изба деревянная, как и у всех, ничем не примечательная. Не успел батюшка войти в дом, как к ним постучали. На пороге стоял мальчонка лет десяти, отдышавшись, он спешно рассказал, зачем его послали.

– Батюшка Илларион, срочно послали за вами. Деду Федоту совсем плохо, захворал он… Просит вас… грехи отпустить… вот-вот помрёт…

Батюшка сообщил супружнице своей, что спешит к больному, и отправился в путь. Дед этот жил неподалёку, минутах в двадцати ходьбы. Прибыли быстро. Родственники сообщили, что дед совсем плох, бредит, горячка у него, и проводили к больному. Дед Федот лежал в кровати, бел как полотно. Увидав попа в рясе, перекрестился и, чуть приподняв голову, хриплым голосом застонал:

– Батюшка, отпусти грехи мне, чую, старуха-смерть пришла за мной, стучит уже в избу. И давеча в храме икона смеялась мне в лицо, злобно, с ухмылкой.

– Что за икона? – спросил батюшка.

– Чудотворец… Отпусти грехи, каюсь… каюсь…

Старик захрипел. Выпустил последний вдох и умер на руках святого отца. Батюшка закрыл старику глаза, положил на кровать. Родственникам сообщил, что отпевание проведут поутру.

Батюшка возвращался домой неспешно, весь в раздумьях. Таких тяжёлых дней ему давно не приходилось переживать. Значит, и вправду в последние недели ему не причудилось и не показалось, что в его приходе творится что-то неладное. А ведь грешил на усталость. Батюшка шёл и сам себя корил за то, что не углядел, что допустил такое… И Евдокия, и старик видели, что творится такое. Может, ещё кто видел. Срам-то какой. В церкви, в храме Божьем, чертовщину развели. Это ж позор какой. Решил батюшка заутреннюю службу отмолить, отпеть старика и отправиться в путь к своему другу и наставнику протоиерею Константину. Пятьдесят вёрст пути. По дороге домой зашёл к Ивану, сообщить, чтоб завтра к обеду запрягал лошадей, к Константину поедут.

Илларион всё рассказал супруге, что замечал неладное, рассказал про Евдокию, про старика и сообщил о своих планах поехать к своему наставнику посоветоваться и попросить помощи. Тут подошёл старший сын, который помогал отцу в церковных делах, и говорит:

– Отец, а я тоже раз видел икону со страшной ухмылкой, но не придал этому значения, думал, почудилось. Отец, извини, что не сказал! А горбунья эта и вправду возле этой иконы поклоны отбивает да на коленях молится.

Младшие этот разговор услыхали, им интересно стало, что это за горбунья такая. Может, ведьма настоящая. Они ещё ведьмы ни разу не видели. Решили они побежать на болота, на окраину деревни, посмотреть на ведьмин дом. Может, чего интересного увидят. На улице лето, темнеет только к ночи. Дорога и тропинка к дому горбуньи были хорошо видны, мальчишки быстро добрались до места. Поутихли. Растерялись. Один из ребят подошёл к окну и заглянул внутрь. Затем обернулся и подал знак другим двум подойти. Все вместе они заглянули. В комнате горело много свечей, в углу стояла кровать, а ней лежала горбунья, видимо, спала. В это время в тазике с водой мылись блюдца, чашки да ложки, а метла сама мела пол. А над табуреткой в воздухе зависли спицы, они сами вязали носок. Мальчишки переглянулись друг на друга и рванули бежать оттуда что есть мочи, не оглядываясь.