Марина Зилотина - Аномалии среди нас. Я жертва. Книга вторая

Вампир аккуратно отвёл прядку ото лба. Но растроганное чудо обхватила ладонями моё лицо, грозя снести всё самообладание:

– Нет, это риск. Неоправданный. Бессмысленный. Я не соглашусь на твоё самопожертвование. Давай, простим друг друга и… Прошу. Не трать на меня своё время, – меня умоляла заплаканная королева. А я смахивал слезинки с её щёчек:

– Сокровище, не плачь. Я это уже слышал. И я, на удивление, понятлив. Хотя, порой, произвожу противоположное впечатление. Однако Вашу просьбу отклоню.

– Почему? – Она выглядела настолько трогательно и правильно на моей груди, что я раскинул руки на травяном ковре и открыто засмеялся в небо:

– Ты нужна мне. – Я с трудом контролировал свой темперамент. Но сдержать девочку, доверчиво лежащую на мне, влюблённому вампиру оказалось не под силу:

– Да ты не понимаешь, насколько больше ты даёшь, чем получаешь! Я боюсь! – Я терял голову от близкого горячего шёпота. Но её слова меня заинтриговали:

– Чего же ты боишься, если мы друзья ? – Определение вызвало оскомину.

Леди отстранилась и отвела влажные глаза:

– Зависимости. – Камилла воспользовалась моим шоком и выскользнула из объятий. – Лучше вернуться к бета-блокаторам, антидепрессантам и антагонистам серотонина, чем зависеть от тебя.

Снова подминая под себя гибкое тело, я рисковал, но притворно возмущался:

– У меня снова конкуренты? Пожалей моё самолюбие, Камилла! – Жадно вглядываясь в лицо печальной королевы, хищник грезил опиатом и эксплуатировал образ обольстительного негодяя. И вдруг сквозь слёзы она рассмеялась:

– Гордон, ты авантюрист! – Леди была красноречива в средствах убеждения. Цитрусовый аромат стихийно трансформировался в манящий опиат. Я сделал вдох, и меня парализовало. Сладкий, леденцовый, ласковый, как моя девочка, афродизиак иланг-иланг и чувственная роза. Камилла восстанавливала баланс нервной системы и возвращала мне легальный доступ. А мои железы гипофиза были атакованы. Отдуваясь от экспансии эндорфинов, я придерживался правил нашего безобидного флирта:

– У меня есть и другие исключительные таланты. – Я пожирал своё сокровище голодными глазами. Ладонь уже скользнула вверх по грациозной шее, пальцы запутались в тяжёлых локонах. Язык рвался ощутить вкус тёплой кожи. Усилием воли хищник сосредотачивался на диалоге. Но она не поддержала игру:

– Есть. Ты моя идеальная анестезия. – На меня навалилась вина. Я резко сел и рефлекторно прижал черноволосую голову к груди. Изумлённая моей экспрессией, Камилла трепетно поглаживала пальчиками область сердца и мягко успокаивала кающегося грешника. – Всё это очень странно. Но когда ты рядом, я… живу. – Умиротворяющий тон постепенно уступал место гипнотическому шёпоту, под действием которого оголодавшее животное впадало в транс. Чтобы не загреметь в отставку по второму кругу, я оказался на ногах, но свою добычу из рук не выпустил. Из окна донёсся настойчивый сигнал телефона. – Я должна ответить. Это родители.

Камилла категорично высвободилась из тисков и поспешила к двери. Мгновенно взбунтовавшийся хищный инстинкт напомнил о прогрессирующей аддикции, пока до мраморного истукана не дошло:

– Ты одна?! – Я не дышал: «Чёрт, она была одна. Одна! Пять дней!».

– С двумя динозаврами. – Только сейчас я обратил внимание на непрекращающийся собачий вой. Голоса звучали контрапунктом. Ли – сдержанный рык и жалобный скулёж моей казанской сироты. – Жак потерял голову без папочки.

Едва Камилла открыла дверь, как меня атаковали любвеобильные питомцы. Пока я обнимался с истосковавшимися гигантами, на крыльце появилось моё чудо с телефоном. Я только застал конец её прощания с обеспокоенной Тамарой Львовной и безраздельно завладел её вниманием:

– Как ты себя чувствуешь?

Рычащая пантера озорно сощурила глаза и закусила ворот моей рубашки:

– Голодной хищницей. – Обескураженного гостя подхватили под руку и повели в кухню. Камилла уже была гостеприимной заботливой хозяйкой. – А теперь завтрак!

После двух часов жёсткого оспаривания моего исключительного права на участие меня всё-таки снабдили спецодеждой. Мы вошли в зимний сад. Хищник просканировал оранжерею и не совладал с иронией:

– Не я один подвергся репрессиям? Мой несчастный апельсин, в лучшем случае, вянет на помойке? – Смутившись, Камилла отвернулась к декорированной стене. Я двинул себе по лбу и уже был за её спиной. – Простите, леди. Но мне придётся потрудиться, чтобы найти аналог.