Юля Ислямова - Снегурочка

Мы переехали в село Лютное когда мне было шесть. Бабушка умерла и родители решили перебраться в её дом. Тогда я не задумывался над причинами, просто радовался переезду. После шумного пыльного города, где всегда пахло химикатами и бензином и меня почти не выпускали на улицу, деревня показалась райским садом.

Старый дом пах деревом и дымом, большой огород, курятник с настоящими курами, корова и коза – я удивился, когда впервые увидел живых животных, не с картинки и не с телевизора. А еще там была собака – моя мечта!

При первой встрече я замер от страха, когда огромный черный пёс кинулся ко мне. Рядом кричала мама, а я лежал, поваленный на землю, и чувствовал горячее дыхание у лица. Язык оставлял влажные пахучие дорожки на щеках, а зубы громко клацали у самого уха – так Черныш приветствовал меня.

Поначалу мама часто ругалась и плакала – привыкать к деревенской жизни ей было тяжело. Даже мне тогда было видно, как она не похожа на остальных жительниц деревни – всегда накрашенная, одетая в красивое платье, скоро она стала ходить в простом халате, подвязывая волосы косынкой. Её мягкие руки стали сухими и потрескавшимися, по вечерам она отмачивала их в горячей воде и мазала кремом, но каждый раз вздыхала и снова плакала. Отец старался помогать ей с хозяйством, но работа в совхозе отнимала у него много времени и сил. А я не лез в домашние дела, с утра до ночи носился на улице с мальчишками и не попадался на глаза матери, чтобы не нагрузила работой. Мы с отцом пропустили тот момент, когда всё стало совсем плохо – мама перестала убирать в доме, часто забывала кормить живность и куры передохли, заразившись какой-то болезнью, а за ними и померла и коза. Корову отец успел продать.

А потом мама ушла.

В тот день я вернулся домой в сумерках, голодный и уставший. Черныш сидел на цепи и не бежал встречать меня, как обычно, а протяжно и печально подвывал, выскребая лапами борозды в земле. В доме было темно, отец еще не вернулся и сначала я подумал, что мама ушла к соседке или еще куда. Но как только вошел внутрь, сразу понял, что что-то не так. Мама как-будто забрала из дома душу – пропал легкий аромат её духов, который мне никогда не нравился, но сейчас его отсутствие отозвалось тревогой и тоской. Исчезли туфли на каблуках, те, что она не надевала с того момента, как мы переехали, но которые всё равно стояли на обувной полке. Не стало её сумочки и пальто, которые она тоже не надевала с момента переезда из города.

Я пронёсся по дому, заглядывая во все углы, еще не принимая, но уже зная правду. Её нигде не было. На столе в кухне лежала записка. Я схватил её и собрался развернуть, когда услышал отца.

– Отдай! – требовательно протянул он руку. Я попытался что-то сказать, но в горле пересохло, страшное чувство надвигающейся катастрофы давило на меня, а отец… Он стал похож на мертвеца из фильма, который мне как-то удалось посмотреть втайне от родителей – после него я долго боялся спать один и ходить в темноте, везде мерещились белые мертвые руки и посиневшее лицо с застывшим взглядом. Такое же лицо было у отца, а трясущаяся бледная рука, протянутая в мою сторону, напомнила ту, из кошмара – со вспучившимися венами и выступившими суставами, она подергивалась и тянулась ко мне. Холодный пот выступил на лбу и зубы застучали – я скорее отдал записку и отошел подальше, наблюдая за отцом.

Отец медленно развернул бумагу, пробежался взглядом и кинулся из дому. Я смотрел вслед, хлопая глазами, а потом осторожно направился за ним.

Отец был в сарае. Черныш выл всё громче, от этого звука волоски на моей коже поднялись дыбом. Я медленно шел к двери, страшась того, что могу увидеть, и когда был уже на пороге, отец подхватил меня и унёс. Но прежде я успел заметить свисающие с потолка мамины ноги в сетчатых чулках и красных туфлях на каблуке.

Так мы с папой остались вдвоём.

Наша деревушка была слишком мала, чтобы строить в ней отдельную школу, поэтому на учебу я ездил в соседний, более крупный, поселок, как и дети из нескольких близлежащих сёл. Рано утром школьный автобус собирал учеников и отвозил в Пагульево. А вот добираться до дома иногда приходилось самостоятельно – время окончания занятий у всех было разное и приходилось либо ждать пару часов, когда все освободятся, либо автобус уже уезжал, потому что тебе назначили отработку или дополнительный урок. Тогда было два варианта – ловить попутку или идти пешком. Я выпрашивал у отца велосипед, но он лишь обещал купить его когда-нибудь потом. А пока я ходил пешком, потому что садиться к чужим в машину отец настрого запретил.