Евгений Кравченко: Прости меня

– Олег Иванович, уважьте…

Олег Иванович понимающе кивнул и подошел к лежащему на кровати мужчине. Он вытащил из кармана маленький фонарик, посветил им в глаза. Зрачки на свет не реагировали.

– Видите… Он не реагирует на внешние раздражители. Четко проявляется мутизм, то есть отсутствие речи. И это нормально в стадии кататонического ступора. Плюс ко всему, его тело подвержено восковой гибкости. Все как в учебниках по психиатрии. Однако… – густые брови Олега Ивановича приподнялись, открывая глубоко посаженные глаза. Он скосился на Лестрейда, который при слове "однако" недовольно фыркнул и вернулся к своему важному делу – патрулированию входа. – Однако болезнь нашего с вами пациента не переходит во вторую фазу. Обычно каждый ступор в обязательном порядке сменяет кататоническое возбуждение. И далее по кругу.

– Доктор, вы меня, конечно, простите, но что за восковая гибкость еще такая? – чувствовалось, что Лестрейда раздражало обилие непонятных для него слов.

Анна шагнула к кровати и осторожно вытащила подушку. Голова мужчины не упала на простыню, а осталась висеть в воздухе. Увидев это Лестрейд замер на месте. На него жалко было смотреть. Отвисшая челюсть, дрожащий подбородок, по щенячьи глупый и одновременно испуганный взгляд. Анна вернула подушку пациенту и оглянулась на Лестрейда.

– Выдыхайте, Леонид! Вам все показалось, я уверена!

– Да, это и есть восковая гибкость: его можно двигать, наклонять, поворачивать голову и части тела. При этом сопротивления не будет, – Олег Иванович остался доволен произведенным эффектом.

Несколько издевательский тон “оживил” Лестрейда. Он даже попытался что-то сказать, но возмущения было намного больше, чем мыслей и готовых фраз, поэтому Лестрейд только покраснел, махнул рукой и вышел из комнаты.

Анна взглянула на Олега Ивановича. У того на лице светилась по-детски шальная улыбка.

– Вы знали про это свойство?

– Вы о восковой гибкости? Конечно! Дело в том, что у меня мама психиатр. Кое-что из ее работы память сохранила.

Олег Иванович уважительно закачал головой.

– Значит, мы почти коллеги, так как мой отец служил в милиции. Давно когда-то… Еще в прошлом веке.

– Действительно, интересное совпадение. Но все-таки, – тон Анны вновь стал деловым, – что вас смущает еще?

– Он ни разу не был в возбужденном состоянии. Это странно, но такие случаи, пусть их и не много, встречались в практике международной психиатрии. И вот что главное. По моему мнению, это все же не шизофрения. Не совсем она, точнее выражаясь. Тут на лицо, особенно если учесть обстоятельства его обнаружения, психологическое расстройство, при котором человек, пытаясь избежать душевной боли, уходит в самого себя. При этом внешне тело ни на что не реагирует.

– Ого! Значит, возможно, случилось нечто страшное, и чтобы не думать и не вспоминать об этом, он ушел в транс?

– Если по-простому, то да.

– А можно его оттуда извлечь? Ну, хоть ненадолго?

Олег Иванович пытливо посмотрел на Анну, затем вздохнул, не выдержав ее острого, цепкого взгляда.

– Можно, конечно. Медикаментозно. Но я бы не советовал этого делать.

– Почему?

– Если я ошибаюсь, и мы имеем дело только лишь с кататонической шизофренией, мы выведем его из одного состояния – ступора и сразу бросим, как в омут с головой, в другое – возбуждение. Возможно неадекватно-агрессивное поведение. Но это, если я ошибаюсь. В этом случае мы просто скорректируем выбранное лечение.

– А если не ошибаетесь? Что тогда? – Анна внимательно слушала Олега Ивановича, но смотрела на лежащего мужчину, словно прикидывая, какой из вариантов их случай.

– А если не ошибаюсь, то мужчина может умереть. Воспоминания и реальность, разом нахлынувшие на такого пациента, запросто могут лишить его жизни.

Анна понимающе закивала. Она, словно бы не в силах сдержать порыва, погладила мужчину по голове.

– Мне почему-то он знакомым кажется. Я где-то его видела, – задумчиво проговорила Анна.

– Вполне. Его лицо среднестатистическое, если так можно выразиться. На многих похожее.

– Значит, никто не справлялся о нем. Я правильно поняла?

– Совершенно верно! Удачи вам. Если что, я всегда тут!

Анна без слов поняла, что ее время истекло. Она попрощалась с Олегом Ивановичем и вышла в коридор. Лестрейд нетерпеливо ждал ее у раскрытого окна и курил в форточку.

– Вот скажи мне, Анна, только честно! Ты зачем с манекена в дорогом магазине это платье сняла, да еще и туфли уродские натянула? Думала этого мозгоправа в себя влюбить!