Кристиан Винд - Интроверт

Я надвинула промокший капюшон на глаза, шагнула к белеющим на мокром асфальте полоскам пешеходного перехода и остановилась. И что дальше, Софи?

Сегодня холодно. Дождь льет как из ведра, и явно пока не намерен прекращаться. Куда мне идти? Дотащиться до ближайшего подземного перехода, нырнуть в самый темный угол и надеяться, что я сумею дотянуть там до утра? А что потом?

Противная дрожь колотила меня все сильнее. И я поняла, что каждый новый вдох дается мне все сложнее. Как будто мои легкие сжимали колючими тисками…

Мистер Чистюля точно не станет здесь задерживаться. Он может покинуть стены мотеля в любой момент. Он похож на человека, который все время куда-то спешит. Перебирает дешевые придорожные ночлежки, как бусины на четках, раз за разом растворяясь в кромешном мраке осенней ночи. И когда это произойдет снова, я больше никогда его не встречу. Никогда .

– Да ладно тебе, Софи, – я ободряюще шлепнула себя по пустому животу. – Выше нос! Ты же не станешь ныть из-за таких пустяков?

Но слезы, градом катящиеся по моим щекам, уверяли в противоположном.

Это никакие, твою мать, не пустяки! Моя жизнь – это не пустяк. И моя мама – тоже. И чертов мистер Чистюля…

Капли холодного дождя, смешиваясь с моими слезами, суетливо стекали по подбородку, а потом срывались вниз, исчезая в больших блестящих лужах. Чтобы никому не попасться на глаза, я быстро прошмыгнула за боковую стену мотеля, прислонилась к ней спиной и закрыла горящее лицо ладонями.

Впервые в жизни я не знала, что мне делать. Не понимала, как выбраться из кучи дерьма, в которой я утопала все сильнее.

Раньше все было не так. Все было иначе. Мама никогда не задерживалась надолго. Мелькала какая-то пара дней, и она снова оказывалась дома. И я тоже. И наша жизнь возвращалась в привычную колею. Все шло по накатанному сценарию. Пусть убогому. Никчемному. Но хорошо знакомому.

В этот раз все не так. Уже ничего не будет, как раньше. Никогда.

Все обрушилось на меня так стремительно, так грубо. Так СРАЗУ. Просто свалилось пыльным мешком на мою растрепанную голову, напрочь сбив с ног. Свалив на землю. Размазав по грязным лужам. А под конец еще и отхлестав по холодным щекам.

Наверняка в этом был виноват чертов мистер Чистюля. Определенно он. Каждый раз, когда он возникал на горизонте, я начинала ощущать себя так, как не ощущала никогда прежде. Жалкой, обессиленной, лишенной собственного достоинства. Он умудрялся унижать меня одним фактом своего существования. Заставлял явственно испытывать собственную никчемность.

Такой чистенький, такой вышколенный. Отполированный до глянцевого блеска. Как дорогущая тачка с откидным верхом, случайно забредшая на проселочное шоссе. А я – пыльное ржавое корыто, в прицепе которого фермеры таскают на рынок октябрьские тыквы. Корыто, которое никому уже не жалко. Которое никому не придет в голову идея беречь.

Я захлебывалась рыданиями, размазывая слезы по лицу, и проклинала мистера Чистюлю за то, что он появился в моей жизни в самый неподходящий для этого момент. За то, что отобрал последние крохи моего самоуважения. И за то, что лишил веры в собственные силы. Пусть неосознанно. Ведь очень вряд ли ему есть какое-то дело до таких, как я. Сложись все немного иначе, он бы никогда даже не посмотрел в мою сторону. Да он и не смотрел .

– Мерзкий, надменный говнюк, – едва слышно выдавила я из себя, хлюпая мокрым носом. – Когда-нибудь я докажу, что я ничуть не хуже тебя. Докажу это всему миру!..

Но это будет позже. Потому что сейчас мне необходимо успокоиться. Прийти в себя. А потом – придумать, где найти укромный угол для ночевки. И хотя бы немного еды.

– Я ведь просил тебя следить за своей речью, Софи.

Знакомый до боли голос полился откуда-то сверху. Словно ниспадал с небес вместе с колючими каплями сентябрьского ливня. Испуганно дернувшись, я отлипла от мокрой стены и вскинула голову вверх.

Он торчал на открытом балконе второго этажа, свесившись локтями с перил. Дождь оседал на его светлых волосах, стекал по его бледному лицу, норовил погасить сигарету, дымящуюся в его тонких пальцах. Но, судя по всему, мистера Чистюлю такие мелочи ничуть не волновали.

– Ты что, подслушивал?

Я со злостью сжала трясущиеся кулаки. Как ему удается доводить меня до бешенства парой гребаных слов?

– Нет, – он чуть заметно пожал плечами. – Я курил.

– Ну вот и кури дальше, – я отступила назад, чтобы получше видеть его непроницаемые темные глаза. – И не суйся в мои дела!