Кристиан Винд - Интроверт

– Прекрати.

В его ледяном голосе появилось что-то новое. Пугающее и даже неестественное.

Такой красивый мужской голос. Ровный. Чистый. Идеальный… Такой же, как сам этот чертов блондин. Я могла бы слушать его часами. Вот только есть одна маленькая проблемка – он не разговаривает со мной.

Я была слишком раздражена. Измотана и раздавлена для того, чтобы внимать словам незнакомца, так равнодушно бросившего меня на растерзание пьяного водилы. Да, он не обязан был меня спасать. И, в конечном итоге, не выставил меня из своего авто. Но все же… Было в этом что-то такое обидное. Неправильное. Грубое. Колючее почти до слез.

Это как остаться наедине с тем, о ком ты думаешь каждую ночь. Уставиться в его манящие глаза, полностью погрузившись в них, и на несколько минут перестать существовать в окружающем мире. А потом потянуться своими губами к его лицу… И ощутить, как холодные руки отталкивают тебя прочь.

– Я видел твое фото в вечернем выпуске новостей, – равнодушно произнес он, по-прежнему глядя в залитые ливнем стекла машины. – Полиция разыскивает семнадцатилетнюю Софи Доусон, место нахождения которой остается неизвестным.

О, ну что же … Это многое объясняет.

– Понятно, – не скрывая разочарования, я откинулась на спинку сидения и засунула руки в карманы толстовки. – И что теперь? Сдашь меня копам?

– Нет, – немного подумав, ответил он. – Не за чем. Они вскоре сами тебя найдут.

– Почему это?

Я оскорбленно поджала губы и повернулась к мистеру Чистюле. Его невозмутимый вид начинал меня бесить все больше.

– Потому что ты не умеешь скрываться.

– Я назвалась чужим именем, когда заселилась в мотель, – хмуро возразила я. – И держалась шоссе, по которому таскаются только дальнобойщики.

– Это тебе не поможет.

Ну надо же! Мистер Чистюля оказался совсем не так прост. Может быть, он тоже от кого-то скрывается? Бежит от полиции? Хм . С трудом могу в это поверить. Он такой правильный, такой чистенький. Хотя… Кто знает? В чужой голове может обитать все, что угодно.

– Серьезно? – я окатила его вызывающим взглядом. – Тогда может ты научишь меня тому, как ловко избегать полицейского преследования? Дашь пару действенных советов?

Мистер Чистюля слегка повернул голову и скосил свои темные глаза в мою сторону. И на несколько секунд наши зрачки встретились. Но мне показалось, что этот кошмар продолжался целую вечность.

Как завороженная, я таращилась в его блестящие глаза, не в силах отвернуться или хотя бы опустить взгляд. И тайно молилась о том, чтобы он наконец снова уставился на свою дорогу. Это было невыносимо.

Но он, как назло, продолжал смотреть прямо на меня.

В салоне внезапно стало так жарко, как будто за окном взошло июльское солнце. Я почувствовала, как по спине потекли ручейки пота. Обычно такой ад начинался в летний полдень – скрыться от духоты под металлической крышей фургона или вне его стен было нереально. Сколько ни прячься в тени зарослей, все равно футболка начнет прилипать к спине, а лоб покроется противными мелкими каплями.

Вот только сегодня к ночи на штат обрушились первые заморозки. И за окнами вишневого авто колотил ледяной осенний ливень, больше похожий на густой мокрый снег.

– Какой отвратительный одеколон… – пробормотала я, с трудом отрывая взгляд от его бледного лица и пытаясь нашарить ладонью кнопку, опускающую боковое окно. – Здесь нечем дышать!

Наконец, мне это удалось. И внутрь машины ворвался пронизывающий сентябрьский ветер. Запахло прелыми листьями и сырым шоссе. Господи, какое облегчение …

На самом деле, он пах именно так, как должен пахнуть красивый молодой мужчина. Такой, от одного запаха которого напрочь срывает крышу. Ну, наверное.

Наверное, так подумала бы каждая нормальная взрослая женщина. Вот только я не взрослая. И я еще не женщина. И уж точно далеко не самая нормальная.

Вот почему после почти двух часов, проведенных в его машине, так близко от его тонких пальцев и немного обветренных розовых губ, этот чертов аромат одеколона действовал невероятно раздражающе. В какой-то момент мне всерьез начало казаться, что я сама успела пропитаться им насквозь. И даже стылый осенний ветер, завывающий на автотрассе, не сумел бы вытрясти из меня этот удушающий, наркотический запах. Он намертво въелся в каждую клетку моей кожи. Осел в волокнах моей заношенной сиреневой толстовки. Впитался в мои непослушные волосы.

И, о боже … Остро ощущался на кончике моего языка. Наверное, если бы я лизнула его плотно сжатые губы или гладко выбритый подбородок, именно этот вкус остался бы внутри моего рта.