Либба Брэй - Логово снов

– Просто приглядываю за ним, – отзывалась Октавия.

– Он мой ангел, – мама улыбалась ему, будто он был единственным мальчиком на всем белом свете.

– Иногда и ангелы падают с небес, – многозначительно замечала Октавия.

Улыбка пропадала с лица мамы.

– Господь сделал моего сына особенным, Тави. Ты ставишь под сомнение промысел Божий?

Октавия медленно поворачивалась к ней.

– Это с Господом ты заключила сделку, Виола? Или с кем-то другим?

Мамины глаза становились злыми.

– Может, тебе своих детей завести, Тави, чтобы ты про моих перестала болтать? – парировала она и уходила в дом, c силой хлопая за собой дверью.

– Гордыня всегда идет первой, следом за ней – падение, – шептала Октавия, не отрывая глаз от карнавального уличного буйства и пряча боль от слов сестры.

Рану эту, Мемфис знал, не исцелить даже ему.

Да, Мемфис был ужасно горд. И его падение – когда оно случилось – было не менее живописным, чем у самого Светоносца. От Гарлемского Целителя до сборщика нелегальных ставок и букмекера. Он потерял маму, отца, дом, свои целительные силы и веру с ними заодно. А сейчас эта самая целительная сила вдруг решила вернуться, и причины этого были ему совершенно непонятны. Но прежних ошибок он точно повторять не желал.

– Так-так-так. Попахивает свиданием, – прокомментировал Слепой Билл Джонсон со своего насеста на кушетке в гостиной.

– Добрый вечер, мистер Джонсон.

Мемфис был бы правда рад, если б ему нравился Слепой Билл. Старик здорово помогал с Исайей, встречал его из школы почти каждый день. Но вот то, как он сейчас восседал на драгоценной кушетке Октавии – как будто она лично ему, Биллу, принадлежала, – заставило его промолчать. Глядя на Билла, Мемфис почти различал того могучего парня, которым тот когда-то был. Эти ссутуленные плечи когда-то были широки и обвиты толстенными мускулами, а оплетенные венами ручищи до сих пор наверняка могли раздавить апельсин в кашу. Лет Биллу было, наверное, пятьдесят пять, может быть, шестьдесят, и в последнее время он казался как-то сильнее, бодрее – уж не внимание ли это Октавии, думал Мемфис, придавало ему этот моложавый лоск.

Тем временем и сама Октавия вошла в комнату, неся мясную запеканку на подносе. Она уложила волосы, хоть Биллу и было этого никак не увидеть, и надушилась «Шалимаром», который носила обычно только в церковь. Мемфиса она наградила поджатыми губами и скептическим взглядом.

– Ну, и куда это ты собрался, так вырядившись?

А ты, по-твоему, для кого так вырядилась , чуть не огрызнулся на это Мемфис, но, конечно, не огрызнулся.

– В кино с Альмой, – соврал он.

– Гм. Эта Альма до добра тебя не доведет, – начала было Октавия, и Мемфис уже понурился под гнетом грядущей проповеди, когда…

– Пршу прстить, мисс Октавия, – встрял внезапно Билл Джонсон. – Никто в целом свете не сумел бы воспитать этих мальчиков лучше, чем вы. Но ежели вы простите старику, что он тут мнения высказывает, так я вам скажу: молодому – молодое. Как ни попишешь, а надо ему быть мужчиной в этом мире, – сказал он с достаточной долей скромности, чтобы умиротворить Октавию.

– Вы только не подумайте, никакого неуважения причинить не хотел, мэм, – закончил он, улыбаясь и даже чуть-чуть кланяясь. – Я мальцу все-таки не родич.

Октавия устремила на Мемфиса взор, в котором проступило уже немного больше доброты.

– Надо думать, вы правы, мистер Джонсон.

– Билл, если позволите.

– Билл, – повторила Октавия, распушая перышки. – Ну, иди, Мемфис. Билл, разрешите, я вам принесу к этой мясной запеканке немного молока.

Октавия поплыла было к кухне, но на пороге развернулась и выпустила в Мемфиса последнюю стрелу, уставив для верности в середину мишени обвиняющий перст.

– У подножия креста надо жить, Мемфис Джон, и дела творить праведные!

– Да, мэм, – сказал Мемфис.

«Да, мэм»-кать своей тете ему совсем не хотелось, но он умел распознать отсрочку в исполнении приговора, столкнувшись с нею нос к носу. Решение было однозначно мудрое.

– Спасибо, мистер Джонсон, – тихонько сказал он, когда Октавия выплыла из комнаты.

По губам Билла будто нехотя расползлась улыбка.

– Все в порядке, сынок. Старый Билл всегда рад сделать другу добро. Никогда не знаешь, когда тебе вдруг понадобится ответная услуга, – сказал он и ухмыльнулся уже на полную катушку.

– Мемфис, куда ты меня ведешь? – поинтересовалась Тэта, когда, слоняясь по Форт-Вашингтон-парку, они внезапно искупались в водопаде сорванной ветром листвы с какого-то припоздавшего раздеться дерева.