Либба Брэй - Логово снов

– Я тебе не помидорка!

Тэта затушила сигарету в бокале.

– Эвил, я тебя знаю. Ты уж с этими мальчиками как-нибудь разберешься. Вот честно, это в тебе самое неинтересное. А у нас сейчас есть проблемы поважнее.

– Это да, – сказала Эви, садясь. – Генри. Спасательная бригада выдвигается.

– Встретимся на этой заумной лекции в полвосьмого. И в полвосьмого значит в полвосьмого , детка. Восточное стандартное время. А не эвионильское фирменное во-сколько-угодно-только-не-вовремя.

– Кто бы говорил, – возмутилась Эви. – Уж тебя-то никогда нет в театре ко времени.

Тэта сунула сумочку под мышку, распахнула дверь и придержала ее ногой, натягивая перчатки.

– Признаю, я люблю иногда поддать Уолли жару. Но для своих друзей я всегда и везде вовремя.

– Да? Ну… – Эви запнулась. – А я зато дым не пускаю!

– Уверена? – Тэта приняла изящную позу в дверном проеме. – Давай подожжем тебя и посмотрим?

Эви швырнула в нее подушкой, но подруга оказалась быстрее. Подушка стукнулась о дверь и присоединилась к остальному мусору на полу.

В пятнадцать минут девятого Эви выскочила из такси на углу Шестьдесят Четвертой и Сентрал-Парк-Уэст и бегом кинулась к лестнице Нью-Йоркского Общества Этической Культуры. Тэта окатила ее кровожадным взглядом, стоя на фоне закрытых дверей.

– Я сказала, в полвосьмого , – рявкнула она, хватая подругу за руку и втаскивая в фойе. – Скажи своим, что тебя нужно учить не говорить со сцены, а время определять, по часам.

– Ну, прости, прости. Просто в последнюю минуту мистер Филипс поймал меня и попросил считать кое-что для кузины его жены. Боссу говорить «нет» я плохо умею, – выдохнула Эви, пропихиваясь сквозь двери в холл, где их уже ждала Мэйбл.

Тут Эви наградили вторым за вечер выразительным взглядом, хотя у Мэйбл он вышел не столько кровожадный, сколько просто рассерженный.

– Оу. Привет, Мордочка. Не знала, что ты тоже идешь, – поздоровалась Эви.

– Я случайно налетела на Тэту на выходе и, поскольку все равно собиралась на лекцию, предложила пойти вместе. Она сказала, ей сны и бессознательное нужны для актерского мастерства, – поделилась Мэйбл.

– Ага. Для актерского мастерства. Для него самого, – поддакнула Эви, принципиально не глядя на Тэту.

– Правда, лекция уже началась, и вахтер мне сказал, что внутрь нельзя абсолютно никому.

– О, не стоит беспокоиться. Предоставьте это мне, – и она грациозно подплыла к человеку на дверях. – Здравствуйте, я – Эви О’Нил… Провидица-Душечка?.. Тоже нет? Мне так жаль, что мы опоздали – я, понимаете ли, навещала детскую больницу и…

– Мне очень жаль, но мы никого больше не пускаем, – он возвышался перед дверью, как айсберг.

– Но я же Провидица-Душечка! – сияя, сообщила Эви.

Когда это не произвело на него никакого особенного впечатления, она попробовала объяснить:

– Ну, я читаю предметы с помощью потусторонних сил, понимаете? Даблъю-Джи-Ай? Я из пророков!

– Тогда вы должны уметь считывать время по часам, – сказал он, тыкая пальцем в афишу мероприятия. – Боюсь, вы опоздали, мисс. Входа нет.

Оказавшись на улице, Тэта гренадерским шагом двинулась вниз по ступенькам, свирепо пыхтя сигаретой. На середине лестницы она развернулась к Эви.

– Я же тебе сказала, в полвосьмого!

– Да, мы это уже выяснили, – пробурчала та и уставилась на двери с выражением полного недоумения. – Этот парень никогда не слышал моего шоу!

– Ну, и что мы будем делать теперь? – осведомилась Тэта, скорее у неба в целом, чем у кого-то конкретно.

– Тебе правда так надо задать ему несколько вопросов по актерскому мастерству? – поинтересовалась Мэйбл.

– Да, – ответила Тэта, чуть помолчав. – Просто до зарезу надо.

– Тогда кутайтесь потеплее и пошли, – сказала Мэйбл и решительно устремилась в сторону Центрального парка.

– Мы куда это? – спросила Тэта, туша сигарету каблуком.

– В Кенсингтон-хауз. Доктор Юнг останавливается там, когда наезжает в Нью-Йорк.

– А ты откуда знаешь? – поразилась Эви.

– Старая подруга моей мамы однажды давала в его честь костюмированный обед в Женеве, – бросила Мэйбл, когда они перешли улицу и углубились под сень голых деревьев.

Иногда у Эви вылетало из головы, что мама Мэйбл была Ньюэлл, то есть принадлежала к одному из самых крутых светских семейств Нью-Йорка. Правда, потом она вышла замуж за папу, и родичи от нее отказались. Интересно, как Мэйбл живется с мыслью, что добрая половина семьи пользуется услугами дворецких, шоферов и горничных, готовых исполнить любую их прихоть, пока она, Мэйбл, ютится в квартирке на две спальни вместе с родителями, митингующими против богатства и привилегий?