Дмитрий Черкасов - Операция «Вурдалак»

За большой вклад в немецкую науку он заслужил личную благодарность фюрера, а также получил и собственную лабораторию, и людей, и ассигнования. К этому времени во всех документах Третьего Рейха он уже значился как доктор Фридрих фон Штайн. Русский солдат Николай Дорожкин пропал без вести под Москвой.

Лаборатория доктора фон Штайна располагалась в бункере «Вервольфа», где уже задолго до появления ученого работали немецкие экстрасенсы из Первого отдела РСХА. Разработанный ими газ с добавками редкоземельных и радиоактивных элементов изменял генотип, а затем и фенотип подопытных. Фашистские зомби обладали невероятной живучестью, хорошо видели в темноте и были всеядны.

Как затем показали архивные документы, именно эти зомби впервые были использованы в сентябре 44-го для организации покушения на Сталина. Покушение сорвалось лишь благодаря слаженным действиям «СМЕРШа», в чьих рядах уже находились первые экземпляры отечественных зомби.

Советская Армия наступала, и немцам пришлось взорвать бункер. Научная лаборатория переехала на африканский континент и плодотворно работала по сей день [Имеется в виду время, описываемое в романе - 1975 -1985 гг.].

Где находилась лаборатория, отец так и не сказал сыну, но уверял, что тот не пожалеет, если согласится сотрудничать. Каким образом Дорожкин фон Штайн так быстро уговорил его работать на себя, Алексей до сих пор не мог понять. Это было словно наваждение, но впоследствии он не жалел об этом. Уже тогда Дорожкин-младший понял, что не хочет возвращаться в Союз, не желает поклоняться коммунистическим идолам. Внешне он был очень похож на отца. Но если для Дорожкина-старшего научная деятельность стала символом его существования и занимала в жизни главенствующее место, то для младшего всегда был только один бог - деньги, на которые он мог бы купить все, вплоть до личной свободы. Во всяком случае, он в это верил.

Алексей помог отцу получить секретную информацию о новых советских вирусах, проходящих испытания в Африке. После этого, для своих коллег в ГРУ, Дорожкин-младший должен был покинуть этот бренный мир. Но спектакль в Луанде неожиданно сорвал агент, оказавшийся слишком умным. Вскоре после африканского провала в 1976 году Дорожкина срочно отозвали в Москву и после долгой и нудной проверки сделали одним из номенклатурных работников разведуправления.

Для Алексея наступили черные дни. Кто пожил за границей хотя бы полгода, тот очень долго не может привыкнуть к жизни в Союзе. Причем неважно, где ты был - на диком Востоке или цивилизованном Западе, разница лишь в полярности переживаний, но не в их остроте. Подобный синдром наблюдается практически у всех дипломатов, членов их семей, разведчиков, военных советников, а также других служащих посольств или представительств. Они, как никто другой, знают про ностальгию по родине. Да, они с удовольствием приезжают в Россию, но лишь на некоторое время, чтобы, вдохнув забытый воздух отечества, поскорее вернуться назад. И хотя там тоже хватает проблем, но почему-то выбирают именно их, а не свои доморощенные.

Отношения с родными у Дорожкина тоже не складывались. Жена, героически терпевшая разлуку с мужем в течение целого года, в конце концов сорвалась в крутой вираж, да так сильно, что возвращение любимого и единственного было уже не в радость. Полковник не стал устраивать сцен и уж тем более разводиться, что крайне негативно отразилось бы на его карьере. Он предоставил жене полную свободу и переехал к матери, которая была уже при смерти. Мать не заставила себя долго ждать и через два месяца по возвращении сына из пятилетней командировки оставила его одного.

Но одиночество продлилось недолго. Очередную весточку от отца сын получил в конце апреля. Тот умолял помочь ему в одном деле здесь, в Союзе, и затем ждал сына с распростертыми объятиями и миллионами долларов там - в свободном мире, из которого Дорожкину-младшему так не хотелось уезжать.

Так получилось, что интересы отца совпали с интересами руководства его сына - полковника ГРУ.

…Появление Никифорова оторвало его от воспоминаний. Он сильно провел по лицу руками и встряхнулся. Гэбисты тоже навострились и первыми поехали за «Жигулями» профессора. Как и во все предыдущие дни, прямо из института Никифоров направлялся на дачу.

Дорожкин не стал сворачивать в дачный поселок, а проехав с полкилометра, остановился в небольшой сосновой роще и дальше пошел пешком. Роща сменилась непроходимым кустарником и, продравшись сквозь заросли, Алексей наконец выбрался на небольшую поляну, от которой шла проселочная дорога к ближайшей деревне. На поляне стоял салатного цвета «Москвич». Полковник внимательно осмотрел машину и запомнил номер. Раньше ее тут не было, и вряд ли «Москвич», тем более стоящий в двухстах метрах от дачи профессора, принадлежал грибникам.