Михаил Теверовский - Не такие, как мы

– Нет-нет… нет, – слегка задыхаясь от волнения, шептал он и, решив, что больше тянуть нельзя, выкрикнул изо всех сил. – НИКАКОГО ПРОЯВЛЕНИЯ АГРЕССИИ!

Но было уже поздно. Один из митингующих выхватил из-за пояса нож и бросился на стоящего неподалеку от него полицейского. Шон изо всех сил побежал быстрее, чувствуя, что не успевает. Несколько людей в форме слаженно избивали напавшего на них человека: через пластиковые щиты полицейских Шон смутно видел, как работают их дубинки. Остальные медленным монотонным шагом начали сужать кольцо, сокращая расстояние до демонстрантов.

– Стойте, ребята! Стойте – у нас мирная демонстрация! Тот ушлёпок отдельно от нас! У нас…

Шон не успел договорить. Ближайший к нему полицейский крепко приложил его по голове дубинкой, после чего стена из противоударных прозрачных пластиковых щитов отсекла от остальных митингующих теперь и его самого, а удары наносились со всех сторон, пока он окончательно не обмяк и не повалился без сил. И тогда начался ад… Граната со слезоточивым газом была заброшена в самый центр митингующих, а с краёв не переставали монотонно работать дубинки. Кто-то из протестующих попытался вырваться, но был всё также чётко и ловко отрезан за стену щитов. Остальные же лишь сжимались теснее и теснее, пока не началась давка, в которой уже кричали стиснутые со всех сторон люди.

Кристально белый плакат с напечатанными витиевато буквами «Мы все равны!» безвольно упал в образовавшуюся после ночного ливня лужу прямо перед зданием мэрии, мгновенно окрасившись в кроваво-красный, вперемешку с грязью, цвет.

Весь Город теперь буквально жил новостями о произошедшем ранним утром разгоне митингующих. По сути, люди разделились на два лагеря – на тех, кто поддерживал действия полиции и тех, кто считал, что полиция действовала чересчур мягко с этими неонацистами. Конечно, были и сочувствовавшие пострадавшим при утреннем избиении – по большей части это были родственники и друзья митинговавших, а также те, кто сам был бы на площади этим утром, если бы был чуточку храбрее или моложе, в зависимости от возраста. Обособленной группкой были немногочисленные люди, в том числе и Джейк с Томом, которые искренне не понимали, чем же были так плохи те парни, которых привёл на площадь Шон Кегльтон, если они не несли с собой оружия и провозглашали, казалось, всеобщие важные ценности? В том числе и для белых, защитой которых и мотивировал действия полицейских руководитель полицейского департамента Артур Койль. К сожалению, таких людей было слишком мало, чтобы отнести их к третьему лагерю спорящих с пеной у рта про действия полиции горожан, да и своё мнение они держали при себе или обсуждали только лишь с хорошими друзьями, которым доверяли как самим себе. Но кое-что могло круто изменить эту ситуацию и помочь Шону Кегльтону и некоторым другим задержанным избежать штрафов или даже совершенно несправедливого тюремного заключения. И это «кое-что» решил воплотить сам Питер Стрейджес, хоть и понимал, что сильно рискует всем тем, чего добивался на протяжении всей этой избирательной кампании и даже задолго до неё.

Как и все остальные вокруг, рьяно обсуждая произошедшее, но только лишь между собой, Том и Джейк примерно без десяти девять утра завалились в офис. Остальные работники предвыборной кампании лишь начинали подтягиваться, но слегка заспанный и помятый на вид Питер Стрейджес уже стоял в дверях своего кабинета, напряжённым взглядом наблюдая за прибывшими друзьями. В этот момент к Тому подлетел один из самых молодых сотрудников, лет восемнадцати, не больше, Дин Лайс или Лиас, если будущему мэру не изменяла память, ведь он пытался запоминать имена людей – это было как вежливо, так и безумно полезно, ведь любому хочется чувствовать себя хоть чуточку важным. А если твоё имя не могут даже запомнить… Его слегка длинноватые обесцвеченные белые волосы развивались за ним, а испуганные карие глаза бегали по всем углам, изредка вскользь пробегая по лицу Тома. Дин протянул стакан с кофе, весь покраснев при этом от кончиков пальцев до макушки и совершенно по-идиотски заискивающе подхихикнув. Том принял от него кофе и бросил в ответ короткое «спасибо». При этом его с лёгким прищуром взгляд был ледянее самого льда и провожал отходившего паренька лютой ненавистью.

Питер Стрейджес решил дождаться, пока Дин вернётся на своё рабочее место. В его сознании уже не было борьбы мыслей, для себя он чётко решил, что обязан это сделать, хотя бы как человек, если не как политический деятель. Единственное, что теперь тревожило Стрейджеса, так это реакция на такое решение Тома. Что ж, время пришло, сейчас всё и выяснится. Кандидат в мэры Города аккуратно отстранился от стены, об которую всё это время опирался и направился прямиком к своим сотрудникам. На его лице уже была надета доброжелательная гримаса с широкой дружественной тёплой улыбкой.