Михаил Теверовский - Не такие, как мы

– Мистер Мередит, – забыв о самим же им предложенном уговоре обращаться по имени, начал свой вопрос Найд, – почему вы так уверены, что Питер Стрейджес будет защищать права белых в той же степени, что и мистер Горски? Что это будет немаловажным приоритетом его деятельности?

Это была неплохая попытка. И она могла бы увенчаться успехом, если бы не лучший аргумент – собственная история из жизни, которую Том искусно припрятал, будто козырь в рукаве. Именно этот аргумент должен был окончательно стереть вновь было вернувшуюся самодовольную ухмылку Зака Найда с его лица.

– Неплохой вопрос, мистер Найд. Неужели вы считаете, что я просто пустословил всё это время? За что я заслужил такое ваше мнение обо мне, мистер Найд? Или, быть может, вы думаете, что Питер Стрейджес пообещал мне золотые горы и я сразу же, словно верная собачонка, понёсся лаять, виляя хвостиком, что мне велели? – с нажимом, выделяя в каждом слове слог за слогом, процедил Том. – Это ваше мнение обо всех белых или только лишь обо мне, как о конкретном индивиде? Не личности, прошу заметить, именно индивиде, ибо так, как вы, о личности не говорят, мистер Найд.

Кто не был знаком с Томом, не смог бы не поверить в то, что он искренне зол и полон праведного гнева. Но Джейк знал, что эти слова вызваны не злостью на вопросы Найда, нет. Они вызваны самим Заком Найдом. Том поставил перед собой задачу растоптать его. Жестоко и без какой-либо пощады, следуя лишь холодному расчёту, уже явно сформировавшемуся в его голове. Не дожидаясь ответа от совершенно растерявшегося и оторопевшего журналиста, чьи широко открытые глаза испуганно бегали по стенам небольшой студии, Том вернулся к своему монологу:

– Итак, мистер Найд, я расскажу вам небольшую историю. Если, разумеется, я имею на это право, – вновь сделал укол уже абсолютно бескровному журналисту Том и, не давая ответить и на это, продолжил. – Я окончил университет информационных технологий и программирования в нашем с вами любимом всем сердцем Городе. Окончил уже как пять лет назад. Казалось бы, не так давно, но. Но! В то время мне, как и многим, таким как я, пришлось натерпеться с лихвой. От издевательств недалёких одногруппников до запугиваний и заваливания тебя на экзаменах только потому, что ты белый, преподавателями старой закалки и старых нравов. Были моменты, когда я думал, что не смогу выдержать всего этого. Но были и хорошие люди. Те люди, благодаря которым я пережил это, которые помогли мне не сломиться. Как среди моих друзей, так и, к моему огромному удивлению, среди преподавателей. Одним из самых добрых и отзывчивых и был Питер Стрейджес! Он вёл на нашем втором курсе «Право». И если вы вспомните тот год… Год, когда таких как я ненавидели все вокруг, унижали и убивали только за то, что мы не «такие». Только за то, что мы хотели те же права, что и остальные люди. Люди, к которым и мы относимся! Так вот, Питер Стрейджес относился ко мне, как и ко всем остальным. Даже теплее и мягче, понимая и видя, что мне намного тяжелее, чем другим. И даже был случай, когда он защитил меня от набросившегося на меня другого преподавателя, объяснив ему, что он не имеет никакого права орать на меня вот просто так, ни за что. Потому что я тоже человек! Человек! Не тварь, не выродок. Поэтому я могу говорить о нём, как о защитнике таких как я. Я верю в него и буду поддерживать в независимости от того, что вы думаете по этому поводу, мистер Найд. Придётся вам с этим смириться.

С этими словами, провожаемый бурными аплодисментами всех присутствующих, Том в одно мгновение вскочил со своего стула и скрылся в небольшой импровизированной «гримёрной», устроенной в столь же импровизированной студии в офисе предвыборной кампании Стрейджеса. Интервью завершилось безоговорочной победой, хоть победивший, по сути, сбежал.

Джейк поспешил найти друга.

– Ты справился просто прекрасно. Чёрт возьми, да если бы все наши писали тебе текст для интервью – не вышло бы лучше!

Джейк нашёл Тома, забившегося в самый дальний угол крошечной комнаты. Он сидел на маленьком пуфике, повернувшись лицом к стене. Казалось, что Том даже не расслышал слов Джейка, по крайней мере, он никак не отреагировал на них. Тогда Джейк неуверенными шагами приблизился к нему, стараясь разглядеть в полутьме лицо друга.

– Что такое, дружище? – присев на корточки и положив руку ему на плечо, мягко спросил Джейк.

– Честно… не знаю… – колеблясь с пару секунд, наконец, ответил Том. – Весь мир как будто с ума сошёл. Ещё каких-то лет пять назад я выходил на улицу, молясь, чтобы меня просто-напросто не избили или даже не убили за то, каким я родился. А теперь я словно избранный среди паствы: могу говорить всё, что угодно и в любом случае буду прав. При этом, меня будут горячо поддерживать те же самые люди… что ненавидели меня… Как так, Джейк? Что происходит? Почему не может быть золотой середины, только одни лишь крайности?