Дерзкая Молодая - Отель Джабалай

– Ты с ума сошёл. Дай пройти, – свирепела я.

– Красота лицея спешит покинуть объятия своего хозяина? – бесстрастная улыбка парня превратилась в ехидный оскал, и он ещё сильнее придавил меня к стене своим телом.

– Мой хозяин перегрызёт тебе глотку. Отпусти!

– Ты единственная, кто даже не смотрит в мою сторону. Я чувствую, что теряю своё обаяние! А этого просто не может быть. Что не так с тобой?

– Это что не так с тобой! – его губы всё ближе к моему лицу, дыхание мятной жвачки и Jump up.

Эти запахи навсегда засели у меня в голове, вызывая чувство дискомфорта и наглости. Я толкнула его, освободившись из его объятий. Показав средний палец, пулей скрылась с его глаз.

– Выскочка! – крикнул Макс вдогонку, потирая больное плечо».

Бедная Эми. До сих пор считает его единственным мужчиной во вселенной, чье внимание она обязана завоевать. А он её считает одной из тысячи брюнеток из соседнего класса. Как жаль, что глаза подруги затуманены необъяснимым влечением к такой персоне как Макс.

Машина ехала медленно, соблюдая скоростной режим. Пейзаж за окном напоминал фрагмент фильма "Мгновения Нью-Йорка". Яркие фонари освещали пустынные улицы. В окнах домов горел свет. Странно, почему люди не занавешивают шторами окна первых этажей. Денег нет или им нравится быть на виду у всех, кто может заглянуть к ним в дом. Странное ощущение не уединённости, а ещё более странно, что во время занятий любовью, люди так же предпочитают оставлять окна без штор с открытыми ставнями. Мол, присаживайся дорогой зритель, бери поп корн, плед и наслаждайся бесплатным зрелищем.

Влас остановил Ролс Ройс у огромного особняка, намного превышающего габариты поместья Харрис. Хотя, свою территорию и свой дом, Лидия бы никак не назвала маленькими. За забором их уже встречал секьюрити, или дворецкий, не понятно в чем разница. Но выглядел он явно не как дворецкий. Под этим словом девушке сразу хотелось видеть седого деда во фраке с залысиной, а тут прямо толпа из накаченных парней в костюмах встречает их. Она не отказалась бы от входного стриптиза. Но это явно было бы не к месту. Лидия улыбнулась своим мыслям и, попрощавшись с Власом, зашла внутрь.

"Либо бросить курить, либо сдохну, как моя бабка" – парень смотрел в зеркало. Впалые щеки и бледный цвет лица делали его похожим на труп. Словно белая пудра покрыла скулы, особенно у висков. Еще и серый цвет, как назло, один из его любимых. И, надевая серую водолазку, он мог слиться со стенами в прихожей. Зато эти голубые выразительные глаза покорили сердца всех родственников, что удосужилось ему встретить за всю его жизнь.

Дин Майер был высоким с едва подкаченными руками, бицепсы на которых появлялись сразу же после первой силовой нагрузки, и широкими плечами. Дин иногда сутулился, стесняясь своего высокого роста, но постоянно одёргивал себя и выпрямлял спину, делая плечи чуть назад.

– Пап, мне пора. Лимузин готов? – он, не стесняясь, приспустил лямки от штанов и выпустил кусок рубашки из брюк.

Так моднее, эдакий Том Сойер из богатой семьи. В детстве ему всегда про него читала мама, пока он сам не вырос и не начал выбирать книжки поинтереснее, желательно с картинками, а лучше всего видео и фильмы, где не надо было напрягать воображение.

– Ты чего кричишь, мама только уснула. Ей поставили капельницу, а ты разорался, – папа чуть замахнулся на сына, но его шлепок моментально перерос в дружеские объятия.

– Я не знал. Как она?

Мама болела более пяти лет, никто не давал прогнозов, но все ясно понимали, что с каждым днём становится всё хуже. Хуже и семье Майер – видеть, как она умирает, и ей – погрузившись в своё сознание, она явно не понимала, что происходит вокруг нее. Дин давно не слышал от неё и слова, вечно в тишине, а на фоне играет передача "Что? Где? Когда?". Её голос оставался только на старых видеозаписях, сделанных во время семейных торжеств: Новый год, дни рождения и другие, уже совершенно незначительные праздники. И то, если прислушаться, то раньше ее голос был более тонким, а в последнее время стал не таким. Гнусавее и черствее. Подруги матери долгое время навещали её, пока она не перестала разговаривать. Её подруга Пенни до сих пор звонит нам, интересуется самочувствием, но не более. Да и что она может. Секундное утешение.

Дин уже выбрал памятник для её могилы, чётко выбитый из камня силуэт, будет украшением для здешнего кладбища. Несмотря на то, что выдающиеся и богатые люди хоронили на нем своих родителей, создавая места поклонения и прочей ерунды, его идея ничуть была не хуже. Однако умирать она не спешила. Всё медленно текло и несло за собой горе и печаль. Уныние отца. Ха. Уныние. Он только при детях скорбел. На самом-то деле…