Наталья Веселова - Предпоследний Декамерон

Девчонка осторожно двинулась вперед в своих ловких и блестящих резиновых сапожках. Она прекрасно знала, что может упасть и расквасить нос, поэтому внимательно смотрела себе под ноги, чтобы не запутаться в густой и цепкой, уже рыжеватой траве. Вдруг ноги ее заскользили куда-то вниз, и, не успев вскрикнуть, Оля Маленькая тихонько съехала на попе в неглубокий овраг, поросший кустами. Она понятия не имела, что здесь есть овраг, думала – просто кусты небольшие растут. А оказалось – они вон какие высокие, над оврагом только верхушки… Среди тонких стволов виднелись какие-то красивые вишневого цвета грибы на тонких ножках. Надо показать их маме, чтобы узнать, съедобные или нет. И лизать их нельзя: если они ядовитые, то так можно отравиться. Оля снова посмотрела назад – но не увидела ничего, кроме покатого склона оврага. Значит, нужно выкарабкиваться обратно. Но с первого раза это не удалось – трава, оказывается, такая скользкая, а когда она попыталась зацепиться, то вырвала разом два пучка с корнями и землей. Фу, ну вот, теперь еще и руки грязные. Сейчас она отдохнет и попытается снова – со второго раза точно получится. Оля присела на кочку, задрала голову – и дух захватило: тонкие пушистые тучки никуда не делись, но солнце, верно, где-то уже выглянуло, позолотило небо за облаками, и теперь они весело бежали, как легкие серые овечки по лугу с желтыми одуванчиками. Девочка загляделась, улыбаясь и щурясь, и, чтобы смотреть на необычное небо было удобнее, прилегла на спину. Овечки все бежали, она все больше щурилась и меньше улыбалась, было тихо и тепло… Надо позвать маму, чтобы она тоже посмотрела. Нет, лучше потом. Сначала она сама немножечко посмотрит…

Татьяна хватилась дочери не сразу – она долго еще рассеянно беседовала сама с собой на грибную тему, воображая, что говорит с Олей, и спохватилась только когда поняла, что слишком долго нет никакой реакции. Обернувшись, она увидела, что стоит одна, с полным пакетом калиброванных, вчерашнего выпуска подосиновиков, на краю канавы у просеки, рядом с кустом, украшенным несколькими золотящимися в холодноватом солнечном свете паутинками.

– Оля, иди сюда, – лишь чуть-чуть повысив голос, позвала Татьяна, уверенная, что девочка просто немножко замешкалась.

В ответ не донеслось ни звука.

– Оля! – громко крикнула мать, напряженно вслушиваясь и чувствуя, как изнутри быстро и неуправляемо нарастает черная волна безобразной паники. – Оля!!! Оля!!! Оля!!!

Зов матери, потерявшей дитя, прозвучал так первобытно-дико, что со всех сторон к ней кинулись испуганные карантинники – и женщина сразу безошибочно выбрала нужную жертву:

– Где твоя сестра?! – рявкнула она в лицо ничего не понимавшему сыну. – Где она, отвечай!

– Мам, я не знаю, она с тобой была… – растерянно пробубнил юноша.

– Она была с тобой, а не со мной!!! Она, во всяком случае, пошла к тебе!!! И где она, я тебя спрашиваю?!! – подхваченная слепым вихрем истерики, Татьяна хотела схватить сына за ворот и трясти его, трясти, пока не появится дочка.

– Тихо, тихо, тихо! – бросился между ними Станислав. – Сейчас найдем. Вы ведь недавно свою дочку видели?

Мать лихорадочно пыталась вспомнить – и понимала, что не видела ребенка очень давно. Что она, собственно, совсем не видела Олю – а только долго говорила что-то незначительное («А вот и еще грибок…»), не заботясь об ответе в полной внутренней уверенности, что ребенок никуда не денется… Что она не знает, когда именно девочка отошла, или… или когда ее незаметно схватили люди или звери. Осознав это в одну страшную секунду, Татьяна побелела и зашаталась, схватившись за березовый ствол…

– Она не могла далеко уйти, – решительно сказал Станислав и, секунду подумав, скомандовал: – Строимся в цепь в пределах видимости друг друга. Идем галсами и зовем. Она, наверно, устала и присела отдохнуть…

– Ра-астянись в цепь, чего стоим! – поддержала протяжным голосом Оля Большая.

Цепь получилась коротковатой, но шустро тронулась в противоположную сторону от просеки, оглашая трехсотлетний лес давно привычными ему и скучными криками: «Ау-у! О-оля! Ау-у!».

Нашли только к обеду. Случайно. Когда, испуганные и обессилевшие, вернулись на исходную позицию, чтобы, может быть, поискать какие-нибудь следы… Митя, рассеянно глянувший на просеку, вдруг задохнулся, выпучил глаза и стал безмолвно тыкать пальцем вперед. Поглядев в сторону, указуемую трясущимся перстом, все одновременно увидели, как среди оранжеватой травы то появляется, то исчезает небольшой ярко-синий бант, – и, не сговариваясь, поскакали по кочкам в его сторону…