Мио Вик - Тест на отцовство

– А давай, я лучше помогу тебе накрасить папу, как в настоящем салоне красоты? Я нисколечко не устала. Спать в самолёте, знаете ли, не мешки ворочать.

– Хочу, хочу, как в салоне красоты. – просит моя малышка.

Арина ловко поправляет покрывало на кровати. Укладывая повыше декоративные подушки, сооружает возвышенность у изголовья. Подчёркнуто игриво предлагает:

– Юрий, ложитесь на подушечки. – Бурсин послушно откликается, отпускает Машу с рук и опускается на кровать. Арина в своей манере хлопочет вокруг него: – Вот так, аккуратно. Вам удобно?

– Да, спасибо. – искренне смеётся Юра. Такой довольный. Совсем не похож на человека, страдающего из-за развода.

– Сейчас мы заправим салфетку. Машуля, смотри, как это делается. Раз, и всё. – Аришка подоткнула под ворот футболки Бурсина белый платок, лежавший на прикроватной тумбочке. – Теперь берём ватный диск и начинаем процедуры…

Чувствую себя лишней. Нет, меня не грызёт ревность. Все трое в этой комнате мои близкие люди, родные и любимые…

Сижу тихонько, незаметно в кресле, наблюдаю, как воркуют Маша и Арина над Бурсиным, накладывают тени, румяна, завязывают яркими резиночками хвостики на голове. Ухожу, не привлекая к себе внимание, когда в дверях появляется управляющий и передаёт, что мой муж зовёт меня на задний двор.

Подспудно жду, что Пётр мне что-нибудь выскажет по поводу моих родственников. Он, конечно, их сам пригласил, заметив, что я по ним скучаю. Ещё месяц назад я озвучила своему мужу, что хочу провести новогодние праздники в кругу своих родных. По работе у него не получалось полететь вместе со мной и Машей, поэтому он предложил другой вариант – привести мою семью ко мне. Обычно у нас дома тихо и спокойно, а теперь каждый день суета. И мне кажется, Петра это должно напрягать, просто он пока из вежливости молчит.

Я прихожу на задний двор и вижу, как Пётр сияет. Перескакивая с русского на французский и обратно с французского на русский, мой муж пытается мне объяснить, что у моего папы золотые руки, а у моего брата мегамозг. Ремонт, который они осуществили своими силами, обошёлся бы нам очень дорого, да и очередь пришлось бы долго ждать. Да, я полностью согласна, папа и сын Худяковы – слаженная команда. Мне кажется, дай им волю, они в сарае космическую ракету соберут из того хлама, что валяется где-нибудь на свалке.

Вечером всей большой компанией мы спокойно ужинаем. Всё было бы прекрасно, но меня огорчает тот факт, что Бурсин общается легко и весело со всеми, кроме меня. Даже ни разу не посмотрел в мою сторону. Обидно. И очень не хочется к такому неприятному поведению привыкать.

Все мы странно переглядываемся, глядя на Юру. Непривычно видеть человека в процессе развода в таком приподнятом настроении. Как будто он даже счастлив. Но никто с ним не заговаривает об этом, чтобы не подставлять Лидию Петровну.

Бурсин с мамой уезжают в гостиницу, и все в доме разбредаются по своим комнатам. Однако нам с Аришкой хочется продолжить вечер, и мы остаемся в кухне одни, чтобы поболтать о том о сём. Откупориваем бутылочку вина, и через пару часов мою подругу потянуло танцевать. Она выбрала через интернет первый понравившийся ей клуб. Мы вызвали такси и уехали.

Бурсин

Просыпаюсь глубокой ночью от звонка телефона. Елисей:

– Юра, прости, что разбудил. Ника и Арина уехали ночью в клуб, пока все спали. А сейчас Ника звонит, просит их забрать, и на фоне там какие-то мужики агрессивные. Петруху, не могу разбудить, он закрылся в своей комнате с берушами в ушах и спит. Поможешь?

– Говори быстрее адрес. Гена, подъем! – ору на весь номер, чтобы наверняка разбудить своего водителя на соседней кровати. Быстро одеваемся и в холле неожиданно встречаем Макеева. Ему не спалось, и он решил прогуляться. Все вместе мчим за Елисеем, а потом в клуб.

На вид здание выглядит неплохо, но злачное место выдают шарахающиеся по углам кучки нетрезвых граждан. В душном задымлённом зале быстро находим Нику, сидят за столиком красавицы. Арина уже спит на плече у подружки. И вокруг них трутся какие-то местные бакланы впятером. Проталкиваемся к ним сквозь пьяную танцующую толпу.

– Ника, собирайся, – кричу ей, нависая над столом. Музыка так грохочет, что сам себя еле слышу.

– Арине, стало плохо, – тянет испуганная девушка. Глаза, как два блюдца. Губы дрожат. Поднимаю с плеча Ники голову её подружки, оттягиваю верхнее веко, зрачки расширены, и не могу разобрать, есть ли хоть какая-то реакция на свет.