Виктория Павлова - Пристанище для уходящих. Книга 3. Оттенки времени

– Господа, я вас покину, – произнесла я, как только посчитала, что этикет и приличия соблюдены. – Спокойной ночи.

Все встали, зашуршав салфетками, но я уже выскакивала в коридор – тянуть и ждать было невыносимо.

Курт стоял в комнате-холле, которая считалась рабочим местом Катарины. Он разговаривал по телефону, но как только увидел меня, сразу опустил руку и открыл мне дверь в кабинет.

– Все в порядке?

– Да, – кивнул он, пропуская меня и закрывая за нами дверь. – Документы будут готовы утром. Я отвезу.

– Но мы все равно не будем уверены, что эту семью не найдут. – Я добежала до стола и включила ноутбук. – Смотри, что мне вчера попалось.

Я развернула к Курту экран с онлайн-страницей газеты «Дэйли Телеграф». На смазанной фотографии еле угадывалось лицо: девушка с распущенными светлыми волосами. Зато заголовок был ясный: «В Хэмпшире 12 12 графство на юге Англии. совершено зверское убийство. Полиция назвала его ритуальным».

– В статье написано, что соседские детишки называли жертву ведьмой. Она, якобы, с животными разговаривала. И вот результат. Дело рук веитов?

Курт прищурился, пробежался глазами по статье и нахмурился.

– Возможно. Это в полутора тысячах километрах от нас. Я не знаю.

Меня возмутили его слова.

– Ты называешь себя хранителем. Ты сам пришел ко мне и рассказал всю эту безумную историю. Ты должен знать – веиты это или нет. И как это остановить!

– Тереза, ты принимаешь все слишком близко к сердцу, – осторожно произнес он. – В мире много уродливого и неправильного, ты не сможешь все остановить.

– Но что могу? Ведь что-то могу? Как сделать, чтобы инквизиция не находила носителей? Как вообще они их находят?

Курт закрыл ноутбук и отодвинул подальше.

– Не знаю, – с сожалением признался он. – Одно время я считал, что по спискам. Каждый носитель, начиная с семнадцатого века, учитывался в специальном реестре, все его потомки вписывались туда же. Логично предположить, что, если речь идет о веках, этот метод перестанет работать: носители смешаются с обычными людьми, десять раз переедут, заведут детей с неясным отцовством. Но веиты продолжают находить носителей. Либо есть какой-то безотказный метод определения, о котором я не знаю, либо…

– Что?

– Либо на их стороне работает носитель, который им помогает.

Удивление вспыхнуло и угасло, когда я подумала о своей «паутине». Я ощущала людей, знала, где они, чувствовала. Что, если у веитов есть кто-то с похожей способностью? И он помогает инквизиции? В голове не укладывалось.

– За двадцать лет я распотрошил несколько десятков ячеек, но это капля в море. Ячейки просто сборище сектантов, психов и всякого сброда, они не против грязной работенки, если им хорошо заплатят. Иногда и этого не нужно. – Он кивнул на ноутбук. – Пусти слухи, подкрепи суевериями со страниц желтой прессы, натрави толпу.

– Если им помогает носитель с даром находить других носителей, значит, им известно обо мне и Рике.

Курт болезненно поморщился.

– Пока я не вижу других путей: нужно найти главу Ордена и убрать, как я и говорил, а лучше полностью их уничтожить. Это кто-то из политиков высшего уровня. Если у кого и есть шанс его найти, то только у тебя.

– Почему ты считаешь, что это кто-то из политиков?

– Это явно кто-то с достаточной властью, чтобы менять законы и судьбы. Единственная область, куда носителям вход запрещен – это политика. Все, кто пытались, мертвы.

Да уж, хорошенькое дело. Мне точно недолго осталось.

– У тебя совсем иная ситуация. – Курт смутился и принялся оправдываться. Кажется, он понял, что ляпнул. – Ты королева. Они не рискнут убить королеву…

– Но пока мы ищем, они продолжают убивать людей. Это…

– Война, – кивнул Курт.

– Геноцид!

Курт вздохнул.

– Прекрати себя изводить. Я уже начинаю жалеть, что все тебе рассказал.

– А я нет. Лучше уж знать, что моя мать была ведьмой, и я вроде как тоже.

Раньше, до рассказа Курта, я никогда не думала о себе, как о ведьме. Может, и думала пару раз, но скорее в шутку, совершенно несерьезно. Кто сейчас в это верит? Но с другой стороны, ведь все непонятное раньше называли колдовством, значит, это самое колдовство или ведьмовство, как бы странно это ни звучало, в моей крови. И не верилось, что моя белокурая изящная мать таких голубых кровей, что аж просвечивала на солнце и светилась еще ярче, когда увешивала себя драгоценностями – ведьма. Все это немного отдавало каким-то религиозным фанатизмом.