Сергей Волков - Чикатило. Явление зверя

Вечерело. Лена смотрела на остановившийся трамвай. Из трамвая выходили люди. Она с надеждой всматривалась в лица людей, но доброго дедушки Андрея среди них не было. Трамвай тронулся, высадив одних пассажиров и забрав других. Девочка заметно поскучнела. Ждать она не любила, а сейчас к тому же было темно и холодно.

Тренькнув звонком, к остановке подъехал другой трамвай. Лена снова оживилась. Она всматривалась в лица выходящих из трамвая людей, пытаясь углядеть одно знакомое. И наконец увидела. Среди прочих на остановку вышел Чикатило – дедушка Андрей, в плаще, очках и шляпе. Леночка заулыбалась и побежала к нему навстречу.

– Дедушка Андрей!

Школьница радостно подбежала к остановке, встала. Чикатило блеснул толстыми стеклами очков, улыбнулся:

– А, Леночка. Здравствуй. Угощайся.

Он достал из кармана пластинку жвачки и протянул девочке.

– Спасибо, – поблагодарила она и, смущаясь, спросила: – А у вас правда дома целая коробка есть?

По лицу мужчины пробежала судорога.

– Есть. Целая коробка, – сказал он неожиданно осипшим голосом. – Пойдешь ко мне в гости?

И она пошла.

В сторону от трамвайной остановки уходила неосвещенная улица. По ней в темноту неторопливо удалялись две фигуры: мужская, в пальто и шляпе, и детская. Их не видел никто, кроме стоявшей на остановке дородной женщины.

Женщина проводила их скучающим взглядом. Она не слышала, о чем говорили мужчина и девочка, но по тому, как они двигались, как мирно щебетала что-то девочка и как внимательно слушал ее мужчина, было понятно, что это, скорее всего, дедушка и внучка. Фигуры затерялись в темноте проулка.

Женщина отвернулась и также скучающе принялась высматривать свой трамвай.

– Вы тоже считаете, что дело осужденного Кравченко созвучно с нашими случаями? – без предисловий спросил Кесаев Витвицкого, как только они вышли из кабинета в коридор.

– Я не был так уверен, но… Евгений Николаевич убедителен в своих доводах.

– Поедете со мной.

Следователь шагал быстро, размашисто. Капитан едва поспевал за начальством.

– Куда?

Кесаев на ходу бросил удивленный взгляд на Витвицкого.

– То есть… так точно, товарищ полковник, – спохватился тот.

– Я навел справки, – снизошел до объяснения Тимур Русланович. – Следователь, который вел дело Закотновой, уволился из органов. Я узнал его адрес, хочу с ним поговорить.

– Не лучше было бы взять с собой для подобной беседы кого-то более опытного?

– Не лучше. Вы – психолог, следите за реакциями. И еще… – Кесаев вдруг резко остановился и в упор посмотрел на едва успевшего притормозить Витвицкого. – У вас удивительно идиотская манера задавать лишние вопросы, Виталий Иннокентьевич! Избавляйтесь от нее.

Ковалев пребывал в дурном настроении. Он сидел над раскрытой папкой с документами, сопоставлял факты, что-то выписывал в толстый солидный ежедневник, пытаясь свести разрозненные данные в стройную цепочку. Но цепочка не выстраивалась. Ковалев резко зачеркнул часть выписанного и раздраженно отшвырнул ручку.

В дверь постучали, заглянул Липягин.

– А, Эдик, – по-свойски приветствовал полковник. – Проходи, садись.

Липягин вошел, прикрыл за собой дверь и послушно прошествовал к столу.

– Ну что, как там наши «дураки»? – поинтересовался Ковалев.

– Паршиво, Семеныч. Жарков показания меняет каждый день. То рассказывает, как детей резал, то божится, что никого не трогал, пошутил просто, и грозится повеситься, если его домой не отпустят. Тарасюк заболел, температура тридцать девять, в больничке он.

– А Шеин? – еще больше помрачнел Ковалев.

– Шеин вообще в жесткий отказ ушел, – отмахнулся Липягин.

Полковник нервно забарабанил пальцами по раскрытому ежедневнику.

– Блядь! Ну ты что, первый день замужем, что ли?

– А что я? Я же не могу их заставить… – невинно начал Липягин и пристально посмотрел на начальство. – Или могу?

Ковалев поднялся из-за стола и принялся прохаживаться туда-сюда.

– Ты учти еще… – он остановился за спиной у Липягина, – убийства-то того… закончились.

– Так, а я о чем? – обернулся к начальству майор. – А москвичи не успокаиваются, суки!

– Вот именно! – Ковалев вернулся на место, но садиться не стал, уперся кулаками в столешницу. – Если бы не вся эта столичная пиздобратия, наши «дураки» под судом были бы, а мы с тобой дырочки под звездочки вертели бы. Так что давай, Эдик. Работай. Нам свой шанс упустить нельзя.