Оса Эриксдоттер - Бойня [litres]

– А “Глобен”?

– Недосчитываемся пяти сотен, даже больше. Но это ерунда. Арена забита.

– По-прежнему в два? Планы не изменились?

– Не изменились. Но представь: могли начать хоть в восемь вечера. Город словно вымер.

– Нет. Дождись двух. Никогда не знаешь…

– Само собой. Я пошутил.

– Услышимся.

Пошутил … Юхан нажал кнопку отбоя и посмотрел на здание парламента. “ Город вымер ” – неверное определение. Людей нет, но в воздухе сохранилась ощутимая вибрация невидимой жизни.

Росси прав. Пожалуй, единственный вечер в году, вечер накануне летнего праздника, когда в Стокгольме замирает жизнь. Еще раз: не прекращается навсегда, не умирает, а именно замирает . Даже канун Рождества не может конкурировать с Днем летнего солнцестояния.

В последние дни он чувствовал себя не в своей тарелке. Бесконечные усовершенствования Брадке и Росси изменили первоначальный замысел до неузнаваемости, и Юхан ощущал… нет, не сказать чтобы полный паралич воли, но несомненную апатию.

Иногда даже не мог заставить себя ответить на звонок. И зачем? Шведский народ, как больной раком пациент, уже на операционном столе – что еще ему надо знать? Опухоль удалят и без главного хирурга. Совершенно незачем расталкивать врачей и операционных сестер и ковыряться в ране. Можно только смутить и демотивировать остальных.

Уже наковырялся за эти годы. Сало, кровь, колышущиеся брюха… Пиарщики настаивали, чтобы он лично присутствовал на операциях. Бандажирование желудка, липосакция…

Очень важно показать, что за обширным комплексом научных исследований стоите именно вы, утверждали политтехнологи. Ваша физическая форма, ваш обнаженный торс, ваше бесстрашие! Даже ваши глаза, простите за метафизику, убеждают людей лучше и быстрее, чем тома научных трудов.

А он каждый раз улыбался и с трудом сдерживал позывы на рвоту. Блеклые кожные лоскуты, а под ними кровавая пузырящаяся каша и тускло поблескивающая пленка апоневроза.

Иной раз завидовал Майклу Джексону. Погрузиться бы в искусственный сон до сентября, а потом прожить, как мечтал Майкл, до ста пятидесяти лет. А в сентябре проснуться – и бодрой, пружинящей походкой к урнам для голосования. Обнять ребенка, помахать фотографам.

Новый мандатный период. О других сценариях и думать не стоит. Из лидеров оппозиции после предыдущих выборов будто воздух выпустили – никак не могут договориться, болтаются поодиночке, как отставшие от отары овцы. Шок таков, что до сих пор не пришли в себя. Вялые протесты сменяют друг друга, но протестуют-то они против свершившихся фактов. Против тенденций, ставших нормой еще до того, как они открыли рты.

Юхан быстро понял – любую политическую силу губит бюрократия. Каждая точка зрения, прежде чем дойти хотя бы до стадии публичных дебатов, пережевывается годами и при этом меняется до неузнаваемости.

И главное, что он понял и чему научился в США, – миллионы маленьких холмиков навсегда останутся миллионами маленьких холмиков. Они не могут стать горой. Краеугольный камень демократии, набившая оскомину максима “ каждый голос должен быть услышан ”, – блеф. Пересохший детский куличик – рассыпается, едва его вынешь из формочки. Потому что есть голоса, которые звучат в миллионы раз четче и вразумительнее, чем неразборчивое бормотание толпы. Их-то и слышно. А люди ни о чем так не мечтают, как чтобы кто-то ими руководил. И готовы пожертвовать гораздо большим, чем представляется робким политикам, надо только правильно попросить. А что в нынешнем обществе действеннее физической красоты? Если хочешь, чтобы общество последовало твоим призывам, – попроси красиво и сам будь красивым.

За эти годы Юхан получил десятки тысяч писем, единственным содержанием которых было лучше или хуже сформулированное восхищение. Ах, какой вы красавец, господин статс-министр ! В прессе чуть не каждая политическая подборка начиналась упоминанием его магического взгляда. Юхан-завоеватель, Юхан-соблазнитель .

Если бы ты не был так чертовски красив , часто повторяла Эми. В ее устах это звучало как обвинение: такого красавца ни одной женщине не удастся сохранить только для себя. Не думаю, что тебе когда-либо приходилось прилагать усилия, чтобы завоевать женщину .

А он и не прилагал, пока она его не вынудила. И все эти годы пытался себя уговорить, что если кто и проиграл от разрыва, то это она, что ей никогда не удастся найти мужчину, которого можно было бы сравнить с ним, с Юханом. Пытался уговорить – и не уговорил. Рана осталась.