Оса Эриксдоттер - Бойня [litres]

– Вы тут все психи. Эпидемия опасней, чем я предполагал.

К вечеру, когда позвонил Никлас, они уже прикончили большую упаковку хрустящих хлебцев и две банки селедки в сладковатом горчичном соусе. Остатки истерзанного до неузнаваемости вестерботтенского сыра лежали на мятой пластиковой упаковке и заливались слезами от унижения. Из десятка принесенных Ландоном одноразовых вилок не сломались только три.

– Ты уверен? – в третий раз спросил Ландон, пробормотал “окей” и нажал кнопку отбоя. – О дьявол…

– Плохие новости?

– В Упсале то же самое. Завтра утром в десять. Никлас нашел двух женщин, они получили вызовы. До сих пор не знаю, как называть, – вызовы? Или приглашения?.. Приглашения на казнь , как у Набокова? Снова Кафедральный собор…

– Но это же никак не изменит программу в “Глобене”?

– Нет, но это меняет всю ситуацию. Подумайте – похоже, они решили провести акцию во всей Швеции. Мы никогда не сможем их остановить…

– Так что мы делаем?

– Дьявол, – повторил Ландон. – Я-то надеялся, вы успеете…

Он осекся. Конечно, формально Стальберг прав, но в душе кипел гнев. Почему он, известный всему миру журналист, не мог написать сразу? Или мистер Пулитцер пожелал дождаться истребления половины страны, чтобы материал выглядел поубедительнее? Мне надо увидеть самому … Что это? Высокий профессионализм или тотальное равнодушие?

Ландон попытался усмирить бушующую ярость. Не хватало им только перессориться, и тогда вообще все пойдет псу под хвост. А чем он сам-то лучше? Каким еще способом можно показать Стальбергу, что происходит нечто чудовищное, если на дать этому чему-то произойти?

Да, но не просто произойти.

Произойти опять.

– Мы пока не знаем, везде ли все идет по одному и тому же сценарию. То, что людей собирают на какую-то встречу, еще не значит, что…

– …их везут на бойню? А может, их везут в оздоровительные лагеря? Для тучных, как они выражаются. Бросьте, профессор.

Стальберг уже развивал эту мысль в течение дня. Мол, то, что Ландон видел в Фалунде, – исключение, вышедший из-под контроля эксперимент. А другие лагеря Партии Здоровья – именно то, о чем они пишут, просто тренировочные сборы. Большие нагрузки? Да. Тяжелая диета? Да. Военная дисциплина? Да. Но и результаты впечатляющие.

Ландон понимал Стальберга, но сам ни секунды не верил в эту пропаганду. Все свидетели, которых удалось найти Никласу, повторяли одно и то же: скотовозы. Они видели скотовозы. Ночью. “Вы уверены?” – “Да, это были скотовозы” .

И где эти образцово-показательные оздоровительные лагеря? Почему их никому не показывают? Боятся, как сказал Стальбергу Юхан Сверд, “социального давления”?

Вранье.

Видимо, Ландону плохо удалось скрыть неприязнь. Стальберг посмотрел на него с беспокойством.

– Ландон… я делаю свою работу. Поймите: чтобы репортаж, о которым вы говорите, взорвал общественное мнение всерьез, слухов недостаточно.

– Я только…

– Понимаю. Вы уже видели .

– Да.

– Понимаю…

– Вряд ли, – довольно резко произнес Ландон и тут же пожалел.

Стальберг хотел запротестовать, но Ландон примирительно поднял руку:

– Гэри, мы же все делаем по вашему плану. Когда их погрузят в грузовики, мы следуем за ними. Делаем снимки. Даем сигнал вашим друзьям в Штатах, поднимаем шум на весь мир, пока они не успели… Не шум, а грохот.

– Вы меня переоцениваете, Ландон.

– Если вы покажете то, что видел я, весь мир встанет на дыбы. Меня беспокоит время.

– Сколько они держали ее в Фалунде? Я имею в виду, Хелену?

– Пять суток.

– Тогда у нас есть время.

– Не уверен. Вспомните – Хелену схватили дома. В индивидуальном, так сказать, порядке. А сейчас… сейчас они везут всех сразу. Конечно, есть надежда, что именно поскольку их так много… с другой стороны, они совершенствуются. Никакой гарантии, что теперь они не отправляют скотовозы прямо на…

Он не смог заставить себя произнести слово. Вместо него это сделал Стальберг.

– Где ближайшая к Стокгольму бойня?

Ландон подавил приступ тошноты.

– Простите, – неожиданно мягко сказал Стальберг. – Я понимаю, насколько вам страшно об этом думать, когда перед глазами… визуальный ряд, простите за журналистский жаргон. Я подумал, нам будет легче, если мы заранее будем знать, куда они… хотя бы примерно.

– У меня есть карта.

– Мне кажется, вы неважно себя чувствуете. Вы в состоянии?..

– Я неважно себя чувствую уже четыре года. Привык.