Алекс Михаэлидес - Девы

— Так и есть. А это значит, что он намного умнее и опаснее, чем нам казалось.

Такая характеристика полностью подходила Фоске. Мариана кивнула.

— Ты прав.

— Можно задать тебе один вопрос? — Тео пристально посмотрел на Мариану. — Когда увидела тело убитой вблизи, что ты подумала в тот момент?

Мариана опустила веки. Перед мысленным взором на миг всплыло жуткое видение, и она поспешно отогнала страшное воспоминание.

— Не знаю… наверное, что это ужасно…

— Нет. Что-то другое. Скажи честно, какая мысль у тебя возникла первой?

Смутившись, Мариана пожала плечами.

— Как ни странно, мне пришла в голову строчка из пьесы…

— Так-так. Продолжай.

— Из «Герцогини Мальфи». «В глазах мутится. Ей лицо закрой! Да, молодою умерла она…»

Неожиданно Тео возбужденно подался вперед.

— Точно! Вот оно что!

— В смысле?

— «В глазах мутится!» Надругательства над трупами нужны, чтобы у нас помутилось в глазах и мы ослепли от ужаса. Зачем?

— Не знаю.

— А ты узнай. Почему убийца пытается сбить нас с толку? Что мы, по его замыслу, не должны увидеть? От чего он отвлекает наше внимание? Найди ответы на эти вопросы, Мариана, и ты его вычислишь.

Мариана задумчиво кивнула. Какое-то время оба молча смотрели друг на друга.

— Ты наделена редким даром: способностью сострадать. — Тео улыбнулся. — Ничего удивительного, что Рут так высоко тебя ценит.

— Она меня переоценивает, — возразила Мариана. — Но все равно спасибо. Мне очень приятно.

— Не скромничай. Ведь это трудно — не отмахиваться от проблем окружающих, понимать их чувства. Таким открытым, душевным людям, как ты, приходится нелегко. — После паузы Тео, понизив голос, добавил: — Извини, я, наверное, не должен этого говорить, но… я заметил в тебе еще кое-что. Что-то вроде… страха. Ты считаешь: то, чего ты боишься, — где-то здесь… — Он сделал неопределенный жест. — А в действительности оно вот тут. — И Тео приложил руку к груди.

Мариана, обескураженная его проницательностью, растерянно покачала головой.

— Я… ума не приложу, о чем ты.

— Прислушайся к себе. Рут всегда говорит: нельзя игнорировать сигналы, которое посылает наше тело.

Неожиданно осознав, что пересек границу личного пространства, Тео смутился и посмотрел на часы.

— Мне пора. А то жена ждет.

— Конечно, не буду тебя задерживать. Огромное спасибо, что согласился встретиться, Тео.

— Не за что. Рад был с тобой повидаться, Мариана. Рут упоминала, что ты открыла частную практику…

— Да. А ты по-прежнему работаешь в больнице Бродмур?

— Наверное, так я расплачиваюсь за свои грехи, — кивнув, пошутил Тео. — Если честно, не уверен, что долго там продержусь. Мне не слишком нравится эта работа. Поискать бы другую, да времени нет…

— Подожди-ка! — Мариана полезла в сумочку, вытащила из нее журнал по психиатрии, который продолжала возить с собой, и, полистав, нашла нужную страницу. — Взгляни. — Она ткнула пальцем в объявление.

В нем говорилось о вакансии психолога-криминалиста в охраняемой психиатрической больнице Гроув на севере Лондона.

— Как тебе? Главный врач, профессор Диомидис, специализируется на групповой терапии. Я какое-то время у него училась.

— Да-да, я тоже его знаю. — Тео с явным интересом изучал объявление. — Гроув… Это ведь та самая больница, куда положили Алисию Беренсон?

— Кого?

— Ну, художницу, которая убила мужа и онемела.

— А, вспомнила. — Мариана ободряюще ему улыбнулась. — Может, устроишься в Гроув? Поможешь Алисии обрести дар речи…

— Хорошая идея. — Тео на мгновение задумался и кивнул. — Может быть.

На обратном пути в Кембридж время пролетело незаметно.

Мариана погрузилась в глубокие раздумья, снова и снова прокручивая в уме беседы с Рут и Тео. Его идея о том, что убийца нарочно уродует тела жертв, чтобы отвлечь внимание от чего-то важного, не выходили из головы. Мариана интуитивно чувствовала, что эта догадка близка к истине.

А предложение Рут насчет сеанса групповой психотерапии… Что ж, конечно, уломать Дев будет не так-то просто, если вообще возможно, но попробовать стоит.

Гораздо больше Мариану тревожили намеки Рут об отце. С чего вдруг та о нем заговорила? Как она выразилась? «Сейчас ты этого не осознаешь, но воспоминания об отце могут очень сильно повлиять на твою дальнейшую жизнь…» Да уж, Рут изъяснилась крайне загадочно. Интересно, что она имела в виду?

Рассеянно глядя на проносившиеся за окном поля, Мариана думала о своем детстве в Афинах и об отце. Раньше она обожала этого красивого, умного, харизматичного человека. Почитала его и боготворила. И лишь спустя годы сумела понять, что он был совсем не таким, каким она его видела.