Алекс Михаэлидес - Девы

Так что же?

Мысли снова вернулись к профессору Фоске и его речи в Мейн-Корте. Да, именно речи — слишком гладкой, явно заранее подготовленной и отработанной. Но у него есть алиби. А значит, Фоска, скорее всего, невиновен, если только он не заставил студентов его выгораживать, что вряд ли.

И все же…

Почему-то картинка не складывалась.

Тара утверждала, что Фоска грозился ее убить, и спустя несколько часов ее нашли мертвой…

Пожалуй, стоит задержаться на пару дней и выяснить детали отношений Тары и профессора. Ничего, Фоска потерпит.

Раз уж полиция им не заинтересовалась, то, в память о Таре, установить правду должна Мариана. Хотя бы потому, что больше некому.

Сегодня я вновь не мог заснуть, слишком был возбужден и взвинчен. «На взводе», как сказала бы мама. Поэтому, оставив тщетные попытки погрузиться в сон, отправился гулять.

Бродя по пустынным улицам города, я встретил лису. Застигнутая врасплох, она испуганно на меня уставилась.

Раньше я никогда не подходил к лисам так близко. До чего восхитительное создание! Какая шкура, какой хвост! А глаза, вперившиеся в меня… Я заглянул в них и… что же я увидел?

Сложно описать. Словно чудо сотворения мира, целая вселенная отразились в этих очах в то мгновение, словно я лицезрел самого Господа Бога. На секунду меня охватило странное ощущение присутствия чего-то неземного. Как будто бог стоит здесь, рядом, и держит меня за руку.

Внезапно я почувствовал, что всякая опасность миновала. На меня снизошли спокойствие и умиротворение. Гневная лихорадка отступила, сознание стало ясным. Вместе с восходящим солнцем во мне поднималось все лучшее, что есть в душе, просыпалось мое доброе альтер эго.

Но вот лиса метнулась прочь и исчезла. Солнце осветило горизонт. И бог пропал. Я вновь остался один, разделенный надвое.

Не желаю больше быть собственным двойником. Хочу стать цельным человеком.

Там, на улице, в ранних солнечных лучах, меня вдруг посетило ужасное смутное воспоминание: точно такое же утро. Заря. Тот же красноватый свет. То же чувство раздвоенности.

Это было давно.

Но когда?

И где?

Я понимаю: если приложить усилие, память вернется. Только надо ли? Отчего-то мне кажется, что я намеренно старался это забыть. Что же меня так страшит? Возможно, отец? Неужели мне все еще мерещится, что он вот-вот выскочит из-за угла, как персонаж-злодей в детском спектакле, и выбьет из меня дух?

Или я жду, что на мое плечо вдруг опустится рука полицейского? Может, меня пугает перспектива ареста и наказания — кары за мои преступления?

Чего же я так боюсь?

Ответ должен быть где-то на поверхности.

И я знаю, где искать.

На следующее утро Мариана зашла к Зои. Та была еще в постели.

Мариана раздвинула шторы, чтобы впустить в комнату солнечный свет. Стянув с лица маску для сна, племянница, сонно жмурясь и прижимая к себе зебру, уставилась на тетю. Она плохо выглядела: покрасневшие глаза, изможденный вид.

— Извини. Я совсем не выспалась. Снились кошмары.

Мариана вручила Зои кружку кофе.

— О Таре? Мне тоже.

Кивнув, Зои отпила кофе.

— Это все напоминает дурной сон. Не верится, что ее больше нет.

— Да…

Заметив, что Зои вот-вот расплачется, Мариана задумалась, что лучше: утешать племянницу или попытаться ее отвлечь. Выбрав второй вариант, она подошла к лежащим на столе книгам и взглядом пробежалась по названиям: «Герцогиня Мальфи», «Трагедия мстителя», «Испанская трагедия».

— Дай угадаю. В этом семестре вы проходите жанр трагедии?

— Трагедии мести, — с недовольным стоном уточнила Зои. — Полный бред.

— Тебе не нравится?

— Ну «Герцогиня Мальфи» еще ничего… Но она ужасно странная. Сумасшедший дом какой-то.

— Да, помню. Сплошные отравленные Библии и оборотни. И все равно от пьесы многие в восторге.

— Она как раз идет в нашем театре в этом семестре. Приходи посмотреть.

— Спасибо, приду. Хорошая пьеса. А ты почему в ней не участвуешь?