Меган Миранда - Последняя гостья

Сэди завоевывала их доверие ради меня, малыми дозами, на свой лад. Я была проектом. К концу лета ее отец предложил мне стипендию на время учебы на ближайших бизнес-курсах — инвестиция в будущее, как он выразился. На следующий год они купили дом моей бабушки и в качестве одного из условий сделки разрешили мне поселиться у них в гостевом доме. Отведать вкус положения Сэди Ломан.

В конце концов я стала работать в компании Ломанов на полную ставку, управляя их активами в Литтлпорте и присматривая за их собственностью во время их отсутствия. Я сумела пробиться наверх своим трудом, показать себя.

Но непросто было избавиться от паранойи, которая возникла, когда среди ночи, спустя долгое время после того, как должны были вернуться родители, в дверь позвонили дважды, и я, бросившись открывать, увидела не маму, со смехом роющуюся в сумочке и в то же время отводящую темную челку, упавшую на глаза, — « опять ключи посеяла !» — и не отца, с лукавой улыбкой наблюдающего за ней и качающего головой. А полицейских у нас на веранде.

Поэтому я всегда являлась заранее — на встречу, показ дома, к телефону, если договаривалась созвониться. Мною двигала ошибочная надежда, что на этот раз я смогу заранее предвидеть то, что надвигается.

— Столик забронировал Паркер Ломан, — сообщила я администратору. Фамилию Ломанов было неизменно приятно называть и смотреть, как неуловимо меняется выражение лиц, как быстро происходит адаптация. Администратор с улыбкой повела меня к столику, стремясь услужить чему-то большему, чем я.

Я села спиной к стене и лицом к открытому залу и окнам, выходящим на пристань и бухту за ней, — вид с этажа на один выше первого. Но уже через несколько мгновений замерла, увидев, как та же администратор ведет в мою сторону детектива Коллинза. Она взмахнула волосами, указывая на мой столик, и у меня екнуло сердце. Его улыбка при виде меня длилась долю секунды, к тому времени, как он сел, я успела собраться с духом.

— Привет, Эйвери, а я и не знал, что вы присоединитесь к нам, — сказал он.

Я скомкала салфетку у себя на коленях и медленно разжала пальцы.

— И я не знала, что вы входите в этот комитет, детектив.

Впрочем, логично. Если бы я дала себе труд задуматься, я, наверное, догадалась бы о нем.

— Просто Бен, пожалуйста, — попросил он.

Вместе с комиссаром городской полиции Джастин Макканн детектив Бен Коллинз занимался организацией и проведением большинства мероприятий — от молодежных парадов Четвертого июля до фестивалей на Харбор-драйв в День города. Именно его я встретила на утесах той ночью. Он светил фонарем мне в лицо, ослепив меня. А потом устроил мне допрос. И хотел выяснить все, что только мог, о вечеринке и о том, почему я вернулась к краю утесов.

По общепринятым представлениям он был хорош собой: широкоплечий, с крепким подбородком, ясными блестящими глазами, с первыми признаками зрелого возраста, которые лишь придавали ему притягательности, с точки зрения окружающих. Но я могла воспринимать его только как участок негативного пространства. Как в ту ночь, с фонариком, свет которого отбрасывал на его лицо пугающие тени, так и всегда.

— Ну что ж, — продолжал он, отпив воды из бокала, — рад встрече с вами. Давно не виделись. Где вы теперь живете?

Я не ответила, притворившись, будто изучаю меню.

— И я тоже рада вас видеть, — сказала я.

Трудно было понять, где заканчивается любезная беседа и начинается допрос. До тех пор, пока не нашли записку Сэди, он сидел напротив меня за моим кухонным столом и раз за разом перебирал подробности моего рассказа о том вечере. Как будто заметил в моих первых показаниях нечто насторожившее его.

«С кем вы были? Зачем звонили ей? Писали ей сообщения?» И на следующем моменте всегда заострял внимание: «Но вы за ней так и не съездили?»

Шквал вопросов был стремительным и грубым, так что я порой не могла сказать, вспоминаю я события того вечера или то, что ответила ему в прошлый раз.

«Кто еще там был? Вы знали, что она встречалась с Коннором Харлоу?»

— Хорошо, что вы здесь, — сказал он. — Честно говоря, я как раз сегодня собирался звонить вам.

Я ждала, затаив дыхание. Тот список имен, который он дал мне, был, как я теперь понимала, способом найти пробел в чьих-то показаниях. Вытрясти всю правду. И когда во время допроса он встал, чтобы позвонить, а его напарник отвернулся, я сфотографировала список на свой телефон, пытаясь понять, что же они увидели. Но оказалось, что напрасно. В тот же день они нашли записку Сэди, и с тех пор остальное уже не имело значения. Но, сидя напротив него сейчас, я почти ожидала, что он снова начнет цепляться к мелочам, выискивая расхождения.