Павел Давыденко - Ученица

— Что, чмошник, героем себя почувствовал? — прошипел голос. Обладателя Вова не увидел, но понял, что это именно Тузов.

Кого же он ударил? Шулю?

Он вытянул перед собой руки, а потом его ослепил свет, а следом мелькнул прут — от него Вова успел увернуться, но наступил на твердый выступ. Нога выгнулась, голеностопный сустав пронзила боль. Вова отступал к стене, а перед ним кривлялось в тенях бледное лицо с горящими глазами. В них было и безумие, и ярость, и животный восторг перед страхом жертвы. Вова отходил и затылком наткнулся на острый выступ, торчащий из стены, а в следующий момент его пятка наткнулась на стену.

Дальше отступать некуда.

— Что, теперь не такой смелый? — ухмыльнулся Тузов. — Ну, давай вспомним, что ты мне тогда говорил. И про куски говна, и про ублюдков. И чтоб мы двигали жопами, типа, плохо танцуем. Я все помню, тварь. Думаешь, я не смог бы найти автомат, чтоб провернуть что-то такое с тобой? — он дернул фонариком и Вова поморщился, раздумывая, не метнутся ли в сторону.

Потом вытянул вперед дрожащие руки и стал бормотать, зная, что результата это не даст, но хотя бы время потянуть:

— Ладно, слушай… Я же не убил тебя, хотя мог, и вообще… Я выстрелил и попал по случайности, палец соскользнул…

— Ах, пальчик соскользнул! — Тузов махнул прутом и тот прошел в сантиметре от Вовкиного лица. — Ты меня не убил потому, что ты слизняк и чмо. У тебя не хватило духу это сделать.

Он рванул вперед, и момент растянулся для Вовы. Бесконечно долго на него летела огромная фигура, зверь, из глотки которого вырывалось голодное урчание. В этот момент Вова почувствовал как его правая штанина, и без того мокрая от лужи, пропитывается горячей мочой.

Одновременно с этим Вова попытался уйти от броска, однако ноги будто приклеились к полу.

Потом Вова понял, что колено подкосилось, и он падает. А это означало только одно: сейчас Тузов забьет его насмерть прутом, и никто ему не поможет.

Упав, Вова перекатился по жиже на спине, лягая ногами воздух, стараясь отползти чуть назад, используя локти, извиваясь, как уж. Он ожидал ударов — одного, второго, третьего. Хотя и без того разгоряченное тело, с бродящим по жилам адреналином, подсказывало, что с некоторыми его частями не все в порядке. Болели ребра, шея, ныло колено.

Но ничего. Никаких ударов. Тишина и гортанное клокотание, как будто человек пытается выкашлять застрявшую в горле косточку. Хрипение.

Свет фонаря уперся в стену, пятно разбежалось неровной кляксой. К запаху мочи и мусора добавился еще и свежий запах экскрементов, как будто прямо сейчас кто-то обделал штаны.

Вова боялся пошевелиться. Как в какой-то сказке, где был персонаж, реагирующий на движение. Вот сейчас Вова встанет, а Тузов захохочет и тогда уже начнется настоящее наказание.

Вова ждал. Кто-то застонал и пошевелился в стороне. «Шуля», — всплыла мысль. Да, это действительно был Шуля, который отключился после попадания половинки кирпича в голову, а теперь медленно приходил в себя.

Сейчас Вову больше интересовал другой персонаж.

Тузов затрясся и разжал пальцы. Фонарик стукнулся о пол, высвечивая все новые неровности и трещины в стене. Катясь, он будто утягивал за собой темно-фиолетовый занавес, со всполохами-искорками, закрывая трясущегося возле стенки Тузова.

Вова продолжал сидеть. Он пошарил рядом с собой, пытаясь как в тот раз, найти снаряд для самообороны, но под руку ничего не попадалось.

Опять потекли секунды ожидания. Гулкое эхо усиливало капание воды. Вова дрожал не только от пережитого, но и от холода — обоссанная штанина остыла, липким пластырем облепив бедро. Задница, насквозь мокрая, превращалась в ледышку.

Вова встал и шагнул к фонарику, стараясь сделать это беззвучно, но стопа встретилась с жижей на полу с громким «чавк!». Тогда Вова наплевал на все предосторожности и взял фонарик, сразу почувствовав себя увереннее. Высветил кроссовки Тузова. Пятно света замерло в нерешительности, будто раздумывая, стоит ли ползти дальше по ноге. Вот растопыренная пятерня, мелко дрожащая. Вот рукав грязноватой куртки.

Выше и выше.

Подсознательно Вова уже знал, что здесь что-то не так, и лучше бы ему не видеть остального. Лучше бы броситься бежать. Однако, он не мог вот так просто уйти и продолжал направлять подрагивающий свет на противника, который стоял себе на подкашивающихся ногах возле стенки и трясся.

Открытый рот, отвисшая челюсть. В глаз вошел прут, торчащий из стены. Тот самый острый выступ, на который Вова наткнулся затылком. Второй глаз закатился и белок мелькал в трепещущих веках.